В полдень, на Белых прудах - [155]
В один из маленьких перекуров к нему подошел шурин. Он поинтересовался о делах, в целом о жизни, затем вдруг пожаловался на свои невзгоды, есть они, есть, чего греха таить, и ни с того ни с сего:
— Скажи, Афанасий, что у тебя за неприятности?
Каширин даже опешил от этого вопроса. Но быстро сообразил — уже пожаловалась брату Надежда, рассказала об анонимке. Ну, зачем она это сделала, кто просил ее? Каширина заело это. Однако шурину он ответил сдержанно:
— А-а, пустяки. Сам понимаешь, кому-то не угодил — на тебя потом шишки.
Шурин, по-видимому, заметил изменившееся настроение Каширина и, молодцом, резко изменил тему, переведя ее на деловой лад, будто остро желал знать, что меняется в настоящее время в районе и к лучшему ли все идет. Каширин и тут повел себя почему-то сдержанно, точно помнил наказ жены: на юбилее поменьше о работе — больше веселиться, отдыхать.
Брата жены звали Иваном. Он чем-то Каширину напоминал Чухлова, тот, правда, помоложе, но и характер, и внешность их как бы перекликались. С Иваном Каширин первый раз увиделся в городе, тот тогда учился в кооперативном техникуме и жил в общежитии. Иван где-то набедокурил, подрался, что ли, и ему грозило исключение. Каширин тогда самолично ходил к директору и выручал брата будущей своей жены. Как потом выяснилось, Иван вступился за девушку, завязалась драка. Милиция затем забирала всех без разбору — им не до того было, главное — утихомирить разбушевавшихся юнцов и проучить их, чтоб следующий раз помнили, каково дебоширить в общественных местах. Таков уж нередко принцип работы милиции.
Иван потом долго благодарил Каширина, что тот ему помог, не он бы, не Каширин, ему бы несдобровать — точно бы выписали собачий билет, глазом бы не моргнули.
В настоящее время Иван возглавляет в Разбавино небольшой кондитерский цех. И получается у него вроде это неплохо, во всяком случае рабочие им довольны и начальство тоже.
Они еще постояли немного, поговорили о разном и пошли в круг танцевать.
Потом Каширин не забыл и напомнил жене: не следовало ей откровенничать с братом.
Он свой, отговорилась Надежда, а своему она все доверяет. Свой и посочувствует, и поможет, заключила она, и на том поставила точку.
— Ладно, — махнул Каширин, — но больше чтоб этого не было. Не столько дела, сколько шуму!
Каширин на юбилее почти не пил, ну рюмку-другую, не больше, потому ему наутро было легче, а вот жена страдала.
— Как ты теперь в таком виде на работу пойдешь? — выговаривал Каширин Надежде.
— Я на юбилее была, меня все поймут. К брату ходила, понял?
— Одни поймут, а другие осудят. Люди разные.
— Разные, разные… Знаю! — Надежда прикладывала ко лбу мокрое полотенце, лечилась, а Каширин, поглядывая в ее сторону, подтрунивал — меньше пить надо было. Говорят, продолжал он, мужчины пьяницы. Ничего подобного, гляньте на его жену — кто она? Во, то-то же!
Надежда в ответ на его слова улыбалась, хотя, признаться, ей было не до того — но не часто, не часто, к счастью, с ней случалось подобное.
Утром в райкоме проводилась оперативка, и Каширин зашел туда. Сомов увидел его, оживился.
— Во, на ловца и зверь бежит. Ты мне нужен.
— Подождать?
— Если не трудно и не очень занят.
Каширин подождал.
Освободившись, Сомов зазвал его в свой кабинет.
— Ну как настроение, ничего?
Каширин неопределенно пожал плечами. Сказать правду, он даже не знал, что ответить на этот вопрос.
В отличие от него Сомов, похоже, чувствовал себя бодрее, это было заметно по нему, и точно бравировал тем. А может, Каширину просто казалось — он на все сейчас смотрит как бы через увеличительное стекло. Скорее всего, так оно и было.
Каширин ожидал, что дальше скажет Сомов. Тему разговора он уже предугадывал — ну, конечно, о злополучной анонимке пойдет речь, о чем же еще. И предчувствие его оправдалось.
— Вот что, Афанасий Львович, — заговорил наконец Сомов, — значит, Зуйков в твоем деле, кажется, разобрался. Анонимка не подтвердилась, таково общее заключение. Я думаю, и на бюро выносить этот вопрос незачем.
Каширин недоуменно посмотрел на Сомова:
— А что, планировали выносить на бюро райкома?
Тот отмахнулся:
— Успокойся, успокойся. — И добавил: — Я же сказал, общее мнение: анонимка не подтвердилась, что тебе еще надо?
Каширин опять неопределенно пожал плечами. Но тут же высказал сомнение:
— Да, но у нее имеются какие-то бумаги, она опровергнет, коль так.
— Ты о ком? — не понял сразу того Сомов.
— О старухе.
— А-а, вон что. Зуйков бумаги проверял, они ни о чем не говорят — пустое что-то.
— Это правда? — Каширин оживился.
— Так мне доложил Зуйков.
— Слава богу!
— И я говорю: миновало! — Сомов удовлетворенно улыбнулся. Вот теперь он, кажется, походил на прежнего Сомова — уверенного, спокойного.
— И надо же было бабке придумать такое, — облегченно вздыхая, заметил Каширин.
— Ее понять можно: ей дом нужен. Вот и решила она любым путем своего добиться. Причем желание благородное: о внучке печется, не желает ее без крыши оставить. — Сомов вдруг поднял голову: — Слушай, Афанасий Львович, а может, мы подсобим ей в этом деле, а, как ты на это посмотришь?
— Старухе новый дом? А деньги откуда брать?
Роман «Буревестники» - одна из попыток художественного освоения историко-революционной тематики. Это произведение о восстании матросов и солдат во Владивостоке в 1907 г. В романе действуют не только вымышленные персонажи, но и реальные исторические лица: вожак большевиков Ефим Ковальчук, революционерка Людмила Волкенштейн. В героях писателя интересует, прежде всего, их классовая политическая позиция, их отношение к происходящему. Автор воссоздает быт Владивостока начала века, нравы его жителей - студентов, рабочих, матросов, торговцев и жандармов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Александр Иванович Тарасов (1900–1941) заявил себя как писатель в 30-е годы. Уроженец вологодской деревни, он до конца своих дней не порывал связей с земляками, и это дало ему обильный материал для его повестей и рассказов. В своих произведениях А. И. Тарасов отразил трудный и своеобразный период в жизни северной деревни — от кануна коллективизации до войны. В настоящем сборнике публикуются повести и рассказы «Будни», «Отец», «Крупный зверь», «Охотник Аверьян» и другие.
С одной стороны, нельзя спроектировать эту горно-обогатительную фабрику, не изучив свойств залегающих здесь руд. С другой стороны, построить ее надо как можно быстрее. Быть может, махнуть рукой на тщательные исследования? И почему бы не сменить руководителя лаборатории, который не согласен это сделать, на другого, более сговорчивого?
Всё началось с того, что Марфе, жене заведующего факторией в Боганире, внезапно и нестерпимо захотелось огурца. Нельзя перечить беременной женщине, но достать огурец в Заполярье не так-то просто...
В лесу встречаются два человека — местный лесник и скромно одетый охотник из города… Один из ранних рассказов Владимира Владко, опубликованный в 1929 году в харьковском журнале «Октябрьские всходы».