В поисках пути - [6]
Прохоров, однако, подобрал возражения.
— Вмешиваться в твои дела не буду, — объявил он, посмотрев план испытаний. — Первая печь полностью отдана тебе, мне остается лишь подчиняться. Одно скажу: все это мы уже пробовали, и толку не получалось.
— Ты хочешь сказать…
— Именно! Пинегину говорил, скажу и тебе. Увеличение количества огарка приводит к ухудшению качества. Нужно ломать старые печи, а не улучшать их.
Он встал из-за стола.
— Теперь ты хозяин цеха, так что можешь занимать мое место.
Красильников остановил его.
— За твой стол я не сяду. Поставь мне другой, рядом. А еще лучше — в комнатке мастеров, поближе к печам. Весь рабочий день глядеть один на другого нам не к чему.
— Удовольствие небольшое, это ты верно.
Красильников разместился в углу крохотной, всегда переполненной комнаты и стал осуществлять намеченную программу. Он звонил в соседние цехи, диспетчеру завода, вызывал мастеров и бригадиров, перед обедом провел совещание. Рядом с его конуркой располагалась комната побольше — щитовая с указывающими и самопишущими приборами. Здесь было светло, просторно и чисто, изредка заходили печевые и мастера свериться с показаниями и отдохнуть от цеховой жары. В щитовой, как в храме, говорили вполголоса, не спорили, не ругались, не толкались. Красильников стоял перед приборами, оценивал и размышлял. Многое было видно и тут, важные изменения обжига отражались в передвижениях стрелок, скачках пора самописцев. «Аппараты нас не подведут, нет! — весело думал Красильников. — Все сообщат, ничего не скроют!» Он знал, что некоторые из его помощников будут сопротивляться нововведениям упрямо и глухо. Приборы не лукавят. Они будут надежно помогать.
Раза два в этот день Красильников выбирался в цех. Программа осуществлялась, печь легко приняла дополнительную нагрузку. Он лез на самую верхотуру, под стеклянную крышу.
Сегодня газ стелился здесь еще более густым облаком, но сквозь закопченные стекла виднелось солнце и сверкали вершины далеких гор.
Он облокачивался о перила, задирал кверху голову. За стенами этого угрюмого гигантского сарая раскидывался широкий, радостный день. Красильникова тянуло из цехового сумрака к далекому — в тридцати непреодолимых метрах — полуденному свету. «Надо бы хоть в столовую пойти, — размышлял он. — Почему бы не пойти? Погулять немного на воздухе!» Невидимые цепи держали его в цеху, добровольно наложенные на себя цепи — их не разорвать. Он возвращался в свою комнатку. Никуда из цеха не уйти, пока дело не налажено.
Лахутин, принявший третью смену, догадался, что Красильников томится.
— Топай пока, Алексей Степаныч, — сказал он. — Надо же тебе хоть пообедать. Все будет исполнено — не подведу!
Красильников сдался:
— Ладно, на время я удаляюсь. Вечером буду обратно.
— И вечером не надо. Говорю тебе: порядок!
6
День принял Красильникова у ворот и провел его мимо столовой. Этот усталый и ясный день запретил ему заходить в дома. Он сказал: «Я скоро погасну, побудем вместе. Хватит цеха, не нужно тесных помещений. Пойдем со мною, прошу тебя!» День двигался на запад, на востоке сгущались сумерки. Красильников пошел на запад.
По дороге он купил в киоске консервы и хлеба. Он но заметил, как прошагал единственные две улицы города и очутился в тундровом леске. Влажная земля вдавливалась под сапогом. Он слышал ее ласковое бормотание, идти становилось все труднее.
— Устал, — сказал он вслух, выбравшись на крутой бережок лесного озерка. — Отдохну немного.
Он растянулся на сухом, нагревшемся за день мху, прижался к нему щекою. Земля уже не бормотала, а гудела, как раковина, тревожное гудение понемногу стихало. Красильникову казалось, что земля покачивается, мягкая и теплая. Он раскинул руки, обхватывая ее, упивался ее теплотой и покачиванием. Мысли его спутались, он задремал. Вскоре он пробудился и вскочил; земля стала холодной и отчужденной.
Красильников растерянно осматривался. Спросонок мир был незнаком и непонятен. Тундровое озерко теснили холмы, на их вершинах торчали копья лиственниц. Впереди, на юге, поднималась громада Лысухи, слева дымили трубы металлургического завода. День заливал последним сверканием воду, восточные склоны были темны, западные горели. Малиновые и синие полосы взметнулись на западе, они расширялись и сокращались, ухватывались за небо, как пальцы, — ночь пригибала день к горизонту, сбрасывала его за край земли. Это была ожесточенная, молчаливая борьба сияния и сумерек — Красильников с замиранием следил, как скорбно погасал, не отбушевав, закат. И когда последняя цветная полоса исчезла за бортом земли, он снял шапку.
— Прощай, дань, равный ночи! — проговорил он торжественно. — Прощай, хороший товарищ!
По холмам, пригибаясь к земле, пронесся ветерок, ноги слышали его, руки — нет. Трава зашелестела и закачалась, деревья не шелохнулись. Красильников подумал, что пора разжигать костер. Было не до костра. Новое удивительное изменение происходило в мире. Ветер запутался в траве и затих. Бледное небо отразилось в бледной воде. Золотые лиственницы засыпали стоя. Красные березки пылали в сумерках, как свечки, блеск их становился глухим. Один голый череп Лысухи еще сверкал, отбрасывая пододвинувшуюся ночь. Земля опрокидывалась в темноту.
На планете в сопряженном с Землей мире гибнет, распадаясь на части, великая империя. Мировая война довершает дело: на Латанию обрушиваются метео- и резонансные удары, союзники отворачиваются от нее, регионы выходят из ее состава… И в этот момент к власти в стране приходят молодые военные и инженеры. Возглавляет их будущий диктатор — полковник Гамов. Трибун и демагог, провокатор и пророк, он не останавливается ни перед чем, чтобы планета пала к его ногам. Что он сделает, добившись абсолютной власти?
Первая книга трилогии Сергея Снегова "Люди как боги" в изначальной, несокращённой редакции, опубликованная в сборнике "Эллинский секрет" в 1966 году.
Во главе звездной эскадры адмирал Эли начинает далекий поход. Умеющие искривлять пространство разрушители сначала не пропускают землян на свои территории, а затем заманивают адмиральский корабль в ловушку. Эли и его друзьям предстоит пройти через множество тяжелых испытаний, ведь найти общий язык с разрушителями почти невозможно. На помощь землянам приходит неведомая третья сила, а затем обладающий огромным могуществом Мозг, мечтающий обрести тело.Три величайших звездных народа нашего уголка Вселенной соединились в братский союз, но где-то в темных туманностях обитает загадочный и могущественный народ — рамиры…
«…Я диктую этот текст в коконе иновременного существования. Что это означает, я объясню потом. Передо мной в прозрачной капсуле, недвижно подвешенной в силовом поле, отвратительный и навек нетленный, покоится труп предателя, ввергнувшего нас в безысходную бездну. На стереоэкранах разворачивается пейзаж непредставимого мира, ад катастрофического звездоворота. Я твердо знаю об этом чудовищном мире, что он не мой, не людской, враждебный…»Третья, последняя часть космической трилогии, начатой книгами «Люди как Боги» и «Вторжение в Персей».
Это первая советская космическая сага, написанная Сергеем Снеговым в 197? году. Помню мальчишками мы дрались за то, кто первый будет читать эту книгу. С нынешней точки зрения она скорее всего выглядит немного наивной, но помните, что это один из краеугольных камней в фундаменте современной русской фантастики. Прочтите ее!…в далеком светлом и прекрасном будущем, где люди подчинили себе пространство и материю, где человечество по-отечески собирает под своим крылом инопланетные расы, вдруг оказывается, что идет вселенская битва — битва не на жизнь, а на смерть.
Звездный флот Земли далекого будущего совершает дальний перелет в глубины Вселенной. Сверхсветовые корабли, «пожирающие» пространство и превращающие его в энергию. Цивилизации галактов и разрушителей, столкнувшиеся в звездной войне. Странные формы разума. Возможность управлять временем… Роман Сергея Снегова, написанный в редком для советской эпохи жанре «космической оперы», по праву относится к лучшим произведениям отечественной фантастики, прошедшим проверку временем, читаемым и перечитываемым сегодня. Интересно, что со времени написания и по сегодняшний день роман лишь единожды выходил в полном виде, без сокращений.
Выразительность образов, сочный, щедрый юмор — отличают роман о нефтяниках «Твердая порода». Автор знакомит читателя с многонациональной бригадой буровиков. У каждого свой характер, у каждого своя жизнь, но судьба у всех общая — рабочая. Татары и русские, украинцы и армяне, казахи все вместе они и составляют ту «твердую породу», из которой создается рабочий коллектив.
Книга Ирины Гуро посвящена Москве и москвичам. В центре романа — судьба кадрового военного Дробитько, который по болезни вынужден оставить армию, но вновь находит себя в непривычной гражданской жизни, работая в коллективе людей, создающих красоту родного города, украшая его садами и парками. Случай сталкивает Дробитько с Лавровским, человеком, прошедшим сложный жизненный путь. Долгие годы провел он в эмиграции, но под конец жизни обрел родину. Писательница рассказывает о тех непростых обстоятельствах, в которых сложились характеры ее героев.
Повести, вошедшие в новую книгу писателя, посвящены нашей современности. Одна из них остро рассматривает проблемы семьи. Другая рассказывает о профессиональной нечистоплотности врача, терпящего по этой причине нравственный крах. Повесть «Воин» — о том, как нелегко приходится человеку, которому до всего есть дело. Повесть «Порог» — о мужественном уходе из жизни человека, достойно ее прожившего.
Наташа и Алёша познакомились и подружились в пионерском лагере. Дружба бы продолжилась и после лагеря, но вот беда, они второпях забыли обменяться городскими адресами. Начинается новый учебный год, начинаются школьные заботы. Встретятся ли вновь Наташа с Алёшей, перерастёт их дружба во что-то большее?