В поисках оружия - [15]

Но вдруг в этот уличный шум врывается надрывный бой набата — пожар! «Цветок Иеддо — это огонь», говорит старая японская пословица. И действительно, пожар является страшным бичом японских городов. Скученные постройки преимущественно из дерева представляют хорошую пищу для огня. За несколько часов выгорают целые кварталы. О появлении огня сообщается ударами в гонг. При этом соблюдается определенное правило: в домах и кварталах, находящихся близко к огню, раздается частый и сильный набат; но чем дальше от пожара, тем удары в гонг становятся все реже и слабее. Так каждый житель легко определяет, какая опасность грозит его дому.

В одну из вечерних прогулок я поднялся на холм, где расположена гостиница «Токио». Отсюда открывается вид на большую часть города, раскинувшегося на пространстве двухсот квадратных километров. Два миллиона жителей ютились в то время в японской столице. Почти все дома здесь одноэтажные, так как из-за частых землетрясений строить высокие здания нецелесообразно и опасно. Поэтому так велика территория города. Безбрежный океан огней расстилался передо мной — все было залито электричеством, куда ни бросишь взгляд. Великий город уходил в бесконечную даль, и туманная дымка на горизонте соединяла его с темным покровом нависшей южной ночи.

Невольно мои мысли обратились к далекой родине. Газеты приносили нерадостные вести. Приводились огромные цифры пленных, которых захватили немцы при разгроме армии Самсонова и отступлении войск Ренненкампфа. Все это говорило нам о том, что русская армия потеряла в боях уже не менее четверти миллиона винтовок. Надо было возможно быстрее пополнить эту убыль и вырвать у японского правительства все, что было возможно.

Наш ультиматум

 Шел уже второй месяц нашего пребывания в Японии, а ответа относительно винтовок Арисака все еще не было. Не считая возможным дольше ждать, мы решили вернуться в Россию. Генерал Гермониус просил нашего военного агента заявить об этом военному министру. Такой «ультиматум», видимо, подействовал на министра, и он заверил, что ответ будет дан в самом непродолжительном времени. И, чтобы сгладить как-нибудь создавшуюся неловкость, опять назначил официальный банкет в честь русской миссии. Весь ритуал, происходивший при этом, заслуживает того, чтобы о нем немного рассказать.

Банкет был устроен в большом зале клуба Русско-японского общества. Стены этого помещения были гладкие, без всяких украшений, как обычно в японских домах. Только с потолка свешивались большие красивые фонари. Не было здесь и столов в нашем понимании, и лишь вдоль трех стен стояли маленькие лакированные табуреточки, заменявшие столы. Гостей и представителей министерства собралось человек двадцать.

Сначала нам предложили снять обувь, затем усадили на циновки, расстеленные на полу. Было подано около пятидесяти блюд, причем за блюдо считался даже листок салата, приносимый на отдельном подносе. Каких только японских кушаний не должны были мы отведать, вплоть до соленых слив и сырой рыбы! Был, конечно, и рис, разваренный в воде. Его пришлось есть палочками, возбуждая всеобщий смех японцев. Несмотря на все старания, я, кажется, так и не донес до рта ни одного зернышка.

Японский обед — это истязание для европейца. Одно сидение с поджатыми ногами на полу в течение нескольких часов превращается в пытку, не говоря уже о том, что большинство подаваемых блюд, с нашей точки зрения, были несъедобны.

Прислуживали и подавали к столу гейши, одетые в пестрые, изящные кимоно. Каждому из нас были назначены особые гейши, количество которых определялось строго по чину: генералу четыре, полковнику две, остальным по одной. Каждое блюдо приносилось на деревянном подносике. Подавая его, гейша опускалась на колени и кланялась до земли. Такие же церемонии проделывались и с наливанием напитков: гейша сперва полоскала маленькое блюдечко, из которых в Японии пьют вино, вытирала его, затем наливала новый сорт и подносила с предварительным земным поклоном. Вежливость требовала, чтобы и каждый из нас таким же порядком отблагодарил гейшу за ее ухаживание, наливая ей рисовой японской водки саке и шампанского.

На этом обеде мы впервые познакомились с тем чисто японским институтом, который представляют собой гейши. В своем отношении к женщине Япония оставалась средневековой страной. Во время прогулок по улицам Токио мне не раз приходилось встречать ту или иную замужнюю пару: он гордо шествует впереди, держа в руках лишь легкий зонтик от солнца, а его «половина» плетется сзади, маленькая, слабая, согбенная под тяжестью всякой поклажи или покупок. На вопрос, почему в Токио так часто встречаются женщины с крашенными черной краской зубами, я услышал чудовищный ответ: так принято в Японии, каждая замужняя женщина должна себя подобным образом обезобразить, чтобы она уже не могла нравиться другим мужчинам. Элемент рыцарского преклонения перед женщиной там совершенно отсутствует. Японская литература и поэзия не воспели ни одного героя, который совершил бы подвиг в честь своей любимой. «Женщина — существо низшего порядка», этот варварский взгляд процветает почти во всех слоях японского общества.