В поисках Нигера - [58]

По грустной иронии судьбы это письмо получили и Триполи вместе с двумя другими, написанными ровно через два месяца. За эти два месяца на кочевьях кунта произошли перемены, которые менее стойкого человека, чем Александр Лэнг, наверняка привели бы в полнен шее отчаяние. Вспыхнувшая эпидемия дизентерии погубила чуть ли не половину племени. Умерли оставшиеся в живых после нападения спутники Лэнга — ле Бор и Харрис, умер злосчастный Бабани, и что самое страшное, умер сам Сиди Мухаммед ал-Мухтар. Его сын, ставший теперь вождем племени, относился к Лэнгу, пожалуй, не менее доброжелательно, чем отец, но помогать майору двигаться дальше он не собирался, да и воз мощностей отцовских у него не было. К тому же, молодой шейх гораздо лучше своего гостя представлял себе. Остановку в Томбукту и его окрестностях, а также те опасности, которыми чревато было для Лэнга дальнейшее путешествие в этот город, и, по-видимому, искренне старался убедить европейца не пытаться туда проникнуть.

Но у Лэнга стремление достигнуть Томбукту стало к лому времени навязчивой идеей. Прежняя трезвая уверенность в успехе превратилась почти в мистическую веру в свое особое предназначение: «Я хорошо знаю, что, если я не посещу этот город, мир навсегда останется в неведении относительно него. И это не ложное и хвастливое заявление, когда я говорю, что после меня город никогда не посетит ни один христианин». Правда, майором руководили и чисто практические соображения. Даже если бы он сейчас и отказался от мысли о достижении Томбукту, ему нужны были бы деньги на обратную дорогу, и деньги немалые. А достать их ограбленный туарегами Лэнг мог надеяться только в Томбукту: местные купцы, поддерживавшие давние и прочные связи с Северной Африкой, не побоялись бы ссудить ему сумму, нужную для обратной дороги в Триполи. Так что оставался лишь один путь — вперед.

Сейчас Лэнг ясно понимал, что Томбукту станет конечным пунктом экспедиции. У него не хватило бы сил, не говоря уже о деньгах, чтобы попробовать выйти на побережье Гвинейского залива, как это предполагалось первоначально. Поэтому в своих июльских письмах он совершенно спокойно пишет об экспедиции Клаппертона и выражает надежду, что тому уже удалось установить место впадения Нигера в океан. Ну, а если Клаппертону не повезет, то ему, майору Лэнгу, теперь уже достоверно известно, где надлежит искать устье реки. И он бы не возражал против того, чтобы это устье разыскать самому.

В июле в ставку молодого шейха (она к этому времени откочевала в область Азавад, то есть значительно приблизилась к цели путешествия Лэнга) возвратился из Томбукту племянник Бабани, в свое время ушедший гуда с караваном, в составе которого майор отправился из Айн-Салаха. Он очень доброжелательно относился к путешественнику и охотно согласился проводить его до таинственного города. В состав британской «миссии в Томбукту» теперь входили только майор Александр Лэнг и его слуга Бонгела — чернокожий африканец, который когда-то был слугой Бабани. Лэнг нанял этого человека в Гадамасе, и Бонгела честно служил ему на протяжении заключительного этапа экспедиции. В последних числах июля Лэнг выехал из ставки сына Сиди Мухаммеда, направляясь в Томбукту. 13 августа 1826 года его маленький караван наконец вошел в «великую столицу Центральной Африки» — так Лэнг назвал город в одном из своих писем.

В Томбукту давно уже знали, что какой-то упрямый европеец с удивительной настойчивостью продвигается к городу через пустыню. Знали и испытывали острейшее беспокойство, не столько, может быть, из-за самого этого «христианина», сколько из-за неприятных внешнеполитических последствий, которые неминуемо влек за собой визит незваного гостя.

Султан Сокото Мухаммед Белло, с которым познакомился во время первого своего путешествия Клаппертон, был не единственным, кто опасался все убыстрявшегося проникновения европейцев во внутренние» области Африки. Не меньше Белло боялся этого и правитель другой могущественной теократической державы, созданной фульбской знатью в Западном Судане в начале XIX века, шейх Ахмаду (или Секу Амаду Лоббо). Границы владений Ахмаду все ближе придвигались к Томбукту, и из своей новой столицы Хамдаллайе в гористой области Бандиагара на правом берегу Нигера фульбский государь очень внимательно следил за тем, что происходит на подступах к важнейшему торговому центру. Появление «христианина» в Томбукту не устраивало Ахмаду ни с идеологической, ни с политической точек зрения: он слишком хорошо знал, к чему вело проникновение европейцев во внутренние области континента на западе, со стороны Сенегала и Гамбии, а государство свое создавал под лозунгами священной войны мусульман против иноверцев. И поэтому незадолго до появления Лэнга в городе старейшины Томбукту получили от Ахмаду грозное письмо. Им предлагалось не пускать «христианина» в Томбукту. Ссылаясь на повеление Мухаммеда Белло (правитель Сокото считался номинальным «повелителем верующих» в Западном Судане), Ахмаду предостерегал отцов города: страны Судана слабы, и посещения «христиан» будут иметь для них пагубные последствия. Нельзя отказать Ахмаду в прозорливости, но для Лэнга его письмо было почти равнозначно смертному приговору…