В поисках любви. Беседы о браке и семейной жизни - [61]
Умалять возможную святость среди семейной суеты неразумно. Нельзя думать, что святость возможна только при аскетическом устремлении души, только в монашестве. Монашество — это тайна: тайна будущего века. А брак — это естество, но естество, подчиняющееся Богу, и оно тоже способно на очень большие вещи.
Я думаю, с зачатия.
У Василия Розанова есть обмолвка по поводу известной мысли о том, что на гениях природа отдыхает. Мы знаем, что часто у гениальных людей потомство анемичное, чахлое, как будто действительно природа отдохнула. Так вот, Розанов говорит очень интересную вещь: если гений горд, то даже в такую священную секунду, как зачатие ребенка, он может думать только о себе. Он словно бы вполсилы зачинает ребенка, душа его не вся в этом участвует, он занят собой и в эту секунду.
Зачиная, уже нужно начинать воспитывать. Имеет значение, молятся супруги о детях, не обязательно непосредственно перед зачатием, или не молятся, какую жизнь женщина ведет во время беременности. Ведь малыш, которого она носит, питается всем, чем питается она. И если она причащается, то причащается и он.
Далее. Современная наука говорит, что ребенок слышит, как сквозь вату, звуки внешнего мира. Можно разговаривать с малышом, можно молиться с ним. Есть такое еврейское убеждение: ребенку во чреве мамы ангел прочитывает всю Тору, а когда он рождается, ангел бьет его по устам, и он забывает все, что ему читали. И у Платона есть идея обучения как воспоминаний: когда мы учимся, то как бы вспоминаем то, что раньше знали. Так вот, считается, что обучение Священному Писанию — это как бы воспоминание того, что ты знал во чреве.
Следующий период: ребенок в колыбельке лежит, а мать над ним поет: «Богородице Дево, радуйся, Благодатная Марие, Господь с тобою…» Это же тоже воспитание.
С малышом, конечно, нужно разговаривать, брать его в храм… И быть готовым, что годам к 12–14 он взбрыкнет и вдруг не захочет ходить в церковь, сколько бы вы его в храм ни водили, сколько бы ни воцерковляли… Все равно лет в 12–14, когда у мальчишки начнет голос ломаться и усики расти, а девочка станет подолгу простаивать перед зеркалом, такое может случиться…
По поводу зеркала. Кто-то из православных лекторов такой пример приводил. Когда девочку зовут подруги гулять и она пальтишко на себя набросила, шапку в руку, и шмыг за двери — это ребенок. А когда звонок: «Ты выйдешь?» — «Выйду» и начинаются долгие сборы и: «Мама, дай мне свой шарфик…» Это уже женщина, ей интересен взгляд со стороны, она выходит на улицу уже в ожидании, что будет кем-то замечена, — кем-то хорошим, конечно.
К этому отходу от Церкви тоже нужно готовиться и не устраивать в связи с ним каких-то жутких переполохов. Потом, когда ваше чадо повзрослеет, оно в Церковь вернется.
Редко те, кто вырос в Церкви, так в ней все время безотлучно и пребывают. Обычно бывает опыт отторжения. По нескольким причинам: либо по своей гордости и глупости, либо по каким-то житейским причинам и обидам, нанесенным человеку в Церкви, либо по причине неправильного поведения духовника…
Но наша церковность никуда не девается. Та вера, которая однажды вошла в человека, никуда не денется, она будет лежать на дне неприкосновенным запасом. Потом она проявит себя.
Как воспитывать, что делать? Необходимо приучать ребенка к базовым вещам попутно с верой. Например, к трудолюбию. Если ребенок прекрасно знает катехизис, но разбрасывает свои вещи по комнате и ни разу не помыл за собой тарелку, сам свою постель не застилает, потому что за него мать это делает, то я скептически отношусь к такому православию. Это умное православие, при котором человек неряха, лентяй или жадина, дармоед, тунеядец. И мне очень печально думать о том, что такое есть. Человек должен быть трудолюбив, он должен себя сам обслуживать, ответственно относиться к жизни, помогать кому-то.
Ребенка нужно, конечно, воспитывать не только в вере, но и в уважении к старшим, в заботе о других. Например, вы собираете ребенка в школу, даете ему яблоко — и сразу разрезаете его пополам, говоря: «На перемене будешь кушать — половину дай товарищу». Или даете два бутерброда: «Вот тебе два бутерброда: один тебе, а другой твоему товарищу, с которым сидишь за партой». Чтобы ребенок привыкал делиться, не хомячил по углам свое. Научить доброте и правдивости: допустим, если ты нашкодил — признайся. Вот это и есть православное воспитание. Не только одно знание катехизиса.
Параллельно с верой нужно давать человеку правильные жизненные принципы. Вот любишь ты музыку, например, и слушаешь ее громко. А ты подумай о том, что, может быть, кто-то из соседей уже спит, устал или болен, или укладывает детей спать, — сделай тише. Разве такое поведение — это не православие? Это как раз православие. Этих жизненных принципов нам как раз не хватает. А они в воспитании человека играют важную роль.
