В поисках дракона - [38]

Лежа на раскаленной палубе, мы изучали срисованную карту Комодо, пытаясь сопоставить изображенные на ней контуры с береговой линией одного из окружавших нас бесчисленных островов. Капитан не принимал участия в этом процессе. Он просто сидел сзади, дыша нам в затылок, с выражением уныния и безнадежности на лице.

В конце концов мы решили, что одиноко стоявший островок должен соответствовать клочку суши в верхней части карты, так же оторванному от архипелага. Весьма вероятно, что мы ошибались и островок, видневшийся по правому борту, вообще не фигурировал на карте. Тем не менее это было единственное, за что можно было зацепиться при выработке маршрута, и мы остановились на данном варианте. Парусник подошел к проливу, за которым, как мы надеялись, должен лежать Комодо. Я спросил капитана, сможет ли прау пройти здесь. Тот развел руками:

— Кто знает, туан…

Ничего не оставалось делать, как попытаться.

Следующие три часа оказались самыми драматическими за всю нашу экспедицию. Умей я лучше читать карту, я мог бы предвидеть грядущие события и сделать соответствующие выводы. Флорес, Комодо и Сумбава входят в цепь островов длиной в несколько сотен миль, отделяющих море Флорес от Индийского океана. Отсюда следует, что в редких проходах между островами должны быть очень высокие приливы и свирепые течения. Именно в одну из таких ловушек мы теперь шли.

Приближались сумерки, дул свежий ветер, прау на всех парусах мчалась, подпрыгивая на волнах, к югу. Мы были счастливы: может, уже этой ночью удастся бросить якорь в бухте Комодо! Неожиданно сквозь потрескивание мачты, свист парусов и плеск разбивавшихся о корпус волн донесся грозный рокот. В нескольких метрах впереди вода кипела: здесь сталкивались две стихии. Сильный ветер гнал воду на юг, а течение толкало ее на север. Вся поверхность бурлила от водоворотов. Мы с налета ухнули в воронку, лодку швырнуло с такой силой, что она затрещала по всем швам и отклонилась от курса градусов на двадцать. Капитан рванулся к бушприту и, вцепившись в рангоут, стал отдавать приказания находившемуся у румпеля Хасану; ему приходилось орать во все горло, чтобы перекричать рев разбушевавшегося моря. Остальная команда и пассажиры в панике схватили бамбуковые шесты и приготовились к удару о риф.

Он не заставил себя ждать. Парусник накренился так, что мы с трудом удержались на ногах. Не знаю, каким чудом я не скатился со вздыбленной палубы. Мы вчетвером дружно уперлись в риф шестами, по море рвало их из рук. Было ясно, что крохотное суденышко долго не вынесет поединка с могучим океаном. Резкий порыв ветра сдернул нас с рифа, и лодка тут же попала в объятия течения. Ситуация была не менее опасной, но по крайней мерс парусник двигался.

Только теперь, когда самое страшное, казалось, позади, мы по-настоящему испугались. Отступать было некуда, ветер дул прямо в спину, так что, реши мы вернуться, пришлось бы свернуть паруса и отдаться на милость водоворотам. Это было бы равносильно самоубийству. Нет, следовало плыть вперед, только вперед. Прошло несколько секунд. Прау подскочила и клюнула носом: нас затащило в следующий водоворот.

Мы сражались больше часа, не отрывая глаз от моря. К счастью, у нашей прау была такая маленькая осадка, что она легко проскакивала подводные рифы, а те, что выступали над поверхностью, хорошо просматривались издалека — их окружало кружевное «жабо» из пены. Нет сомнений, что деревянная скорлупка не выдержала бы удара с ходу о коралловый выступ, но Хасан умело обходил их, следуя указаниям капитана. Оставалось лишь молиться, чтобы ветер не стих; если он ослабнет, нам не выпутаться из бушующей горловины.

Вода с пенистым шипением обтекала корпус, паруса были туго натянуты — все это создавало иллюзию быстрого движения, хотя на самом деле мы ползли черепашьим шагом. Наконец самая узкая часть горловины осталась позади. Дальше пролив расширялся, водоворотов стало меньше. И все же мы не решались выйти на середину прохода: уже темнело, и мы могли легко проглядеть коварный риф. Тогда бы нас ждала неминуемая катастрофа. Капитан решил держаться ближе к берегу.

Мы осторожно шли вперед. Море все еще ярилось, но по сравнению с тем, что было раньше, оно казалось спокойным. Обессилев, мы лежали, все еще сжимая бамбуковые шесты. Кажется, у нас действительно появился шанс попасть в бухту Комодо, мелькнуло у меня. Впереди замаячил отлогий мыс, за которым просматривался высокий берег. Течение вблизи острова было особенно сильным: парусник топтался на месте и только раскачивался из стороны в сторону. Пришлось опять взяться за шесты. Наваливаясь всем телом, мы отталкивались от дна. Судно вздрагивало и чуть сдвигалось — еще на метр, еще; потом счет пошел на сантиметры. Совсем недалеко, метрах в пятидесяти, вода казалась спокойной. Если проскочить мертвую зону, где сила ветра уравновешивала силу течения, все трудности будут позади.

Битый час мы трудились, как галерники, налегая на шесты. Эффект был мизерный. Вконец измучившись, мы бросили жерди и рухнули на палубу. Будь что будет.

Оказалось, течение пересилило ветер.