В поисках Дильмуна - [74]
И вот неделю назад она с двумя малыми детьми прибыла самолетом в Бахрейн. Не совсем подходящее пополнение для напряженно работающей археологической экспедиции, а тут еще по личной просьбе Тима они сопровождали нас в Абу-Даби. К тому были свои основания.
Абу-Даби было самым большим и самым бедным из княжеств Договорного Омана[40]. Расположено оно за Катаром, там, где берег Аравии начинает поворачивать на северо-восток к скалистому мысу, почти наглухо закрывающему вход в Персидский залив; ширина пролива между мысом и иранским берегом составляет не более 55 километров. После мыса берег опять направляется к югу, оборотись к Оманскому заливу в Индии.
Объекты, исследованные экспедицией в области Аравийского залива
Географически эта восточная оконечность Аравии совершенно выпадает из общей картины края. Горные гряды соединяются с основным массивом Аравийского полуострова низменной равниной — расчерченной волнами красных барханов песчаной пустыней, которую называют Пустым Углом Аравии. Большая часть гор и восточное побережье, обращенное к Индии, — территория Омана, а на берегу Персидского залива разместилась цепочка мелких княжеств, чью независимость гарантирует договор, навязанный полтораста лет назад под дулами орудий британского флота. После подписания договора эта область получила официальное наименование Договорного Омана (с 1971 г. — Объединенные Арабские Эмираты. — примеч. ред.), не менее уместным было и прежнее название — Пиратский Берег. Именно частые нападения хорошо вооруженных пиратов на корабли Британской Ост-Индской компании послужили поводом к вмешательству британского флота в 1819 г.[41].
Из семи княжеств этого района только Абу-Даби отличается сколько-нибудь значительными размерами. Замыкая цепочку на юге, его территория с не очень-то четкими границами простирается далеко в глубь Пустого Угла и километров на полтораста в восточном направлении, где у подножия Оманских гор находится большой оазис Бурайми.
До недавнего времени Оманский полуостров был, пожалуй, самым уединенным и наименее исследованным уголком всего мира, а Абу-Даби — наименее известной частью Оманского полуострова. Когда два года назад там обосновался Тим, кроме него на всей территории княжества (около 80 тысяч квадратных километров) проживал лишь еще один европеец — британский политический советник. Но с прибытием Тима европейское население возросло в четыре раза, так как он привез с собой жену и маленькую дочурку. Два года эта маленькая семья вела изолированное существование в небольшом приморском городе, являющемся столицей княжества, и как только Тим узнал, что ко мне присоединились Вибеке с детьми, он вслед за первой телеграммой прислал новую, настойчиво приглашая их приехать вместе со мной в Абу-Даби.
Самолет шел уже над глубокими водами за Катаром. Здесь не увидишь зеленого мелководья, окаймляющего побережье от Бахрейна до Кувейта и простирающегося почти на всем пути от Бахрейна до Катара. Глубокая синяя чаша моря смыкается с синевой небосвода, и казалось, что мы летим в центре лазурной сферы. Я мысленно обратился к предстоящей задаче.
Арена работ нашей экспедиции ширилась с невероятной быстротой. От Бахрейна до Абу-Даби на юго-востоке столько же, сколько до Кувейта на северо-западе; прибыв туда, мы окажемся в 800 километрах от наших новых раскопок на Файлаке. Я говорил себе, что Дильмун никак не мог охватить всю эту область. Ведь получается расстояние, превышающее дистанцию от Ура до Ниневии и в полтора раза большее, чем от Мохенджо-Даро до Хараппы. Если курганы Тима и впрямь «бахрейнского типа», выходит, что Дильмун по протяженности был равен Вавилонии и Ассирии, вместе взятым, превышал Верхний и Нижний Египет и не уступал могучей цивилизации Индской долины. Потешив себя несколько минут мыслью о Четвертой Великой Державе на востоке, я неохотно отбросил эту идею. По зрелом размышлении приходилось признать, что наличные свидетельства говорят против нее.
Взять хотя бы Катарский полуостров. Мы достаточно поработали там, чтобы с определенностью утверждать, что в Катаре нет никаких следов наших дильмунских культур. А ведь вряд ли можно представить, чтобы «Дильмунская империя», простирайся она вдоль всего аравийского берега Персидского залива, не учредила никаких поселений на самом заметном географическом пункте этого побережья, тем более в пределах видимости от своего главного центра на Бахрейне. Да и двенадцать курганов Тима — отнюдь не достаточная основа для столь экстравагантной гипотезы. Я теперь вообще подходил к могилам с недоверием. Даже на Бахрейне мы пришли к твердому выводу, что тамошние курганы относились к двум различным периодам. Подавляющее большинство — огромные некрополи на северном и западном склонах центральной возвышенности — несомненно принадлежало «барбарской» культуре; однако несколько сот погребений по обе стороны дороги к югу от португальской крепости содержали черепки тонкостенных глазурованных мисок, относящихся к периоду, который мы именовали эллинским. Катарские курганы (к этому времени мы раскопали пять из них) тоже никак не привязывались к «барбарскому» периоду. Правда, там мы до сих пор не добыли поддающегося датировке материала, потому что рядом со скелетами не лежало никакого погребального инвентаря, но сами камеры формой и конструкцией совершенно отличались от известных нам бахрейнских типов. В области Персидского залива, где почвенный слой на коренной породе очень тонок, в любой период хоронить покойников в курганах было вполне естественно.
