В поисках Дильмуна - [25]

П. В. тотчас перевел к Барбару всех своих рабочих, и я последовал его примеру, как только смог с чистой совестью оставить свой колодец. От каменных блоков мы повели траншею в толщу холма. И чем дальше, тем сильнее было ощущение необычности этого раскопа. Прорезав траншею двухметровой ширины, мы выскребали отвесные стены лопатками так, чтобы ясно видеть слои, из которых состоял холм. Идем по каменной площадке к центру, а по бокам и в корзинах из кокосового волокна, в которых выносили материал, — один чистый песок. Между тем, как я уже говорил выше, телль, то есть холм городища, как правило, насыщен следами обитания — обломками стен, мусором, брошенной утварью. Песок может присутствовать; но в небольшом количестве, там, где его нанесло ветром в щели среди развалин. Этот же песок не был нанесен ветром. Мы уже встречались с метровыми слоями мельчайшего песка, покрывающего былые постройки, и на горьком опыте убедились, что там проложить разрез с гладкими вертикальными стенами невозможно. Здесь же песок был крупнозернистый, да еще перемешанный с галькой, которую никакой ветер не мог поднять на такую высоту. И через каждые полметра с лишним он был сцементирован тонким горизонтальным слоем гипсового раствора. Такую же технику мы наблюдали в одном из крупнейших курганов Али; ее назначение — предотвращать сползание слоев, на которые сверху еще насыпают песок. Было очевидно, что барбарский холм намеренно насыпан руками людей.

Долго мы склонялись к выводу, что опять вышли на курган. В самом деле, трудно представить себе погребальный холм шестидесяти метров в поперечнике и высотой всего пять-шесть метров, к тому же на всю ширину вымощенный каменными плитами, но не менее трудно было представить, что крупную постройку намеренно засыпали трех-четырехметровым слоем песка. Мы до сих пор удивляемся, хотя восемь лет труда на этом объекте не оставили никакого сомнения, что дело обстояло именно так.

Пройдя девять метров, мы наткнулись на перпендикулярную траншее степу. В три яруса лежали блоки из превосходного мелкозернистого известняка, гладко обтесанного, чтобы кладку можно было вести без раствора. За стеной продолжалась каменная площадка, а через восемь метров мы уперлись в такую же стену, но здесь она образовала ступень, вознесшую площадку на более высокий уровень. Мы приближались к середине холма, и высота песчаных стен разреза перевалила за три метра. Еще шесть метров в толщу холма — и снова мы увидели тщательно обтесанные и подогнанные каменные блоки, но на этот раз они образовали круг диаметром около ста восьмидесяти сантиметров. Мы дошли до центра.

Простор для догадок был велик, но одно было совершенно ясно: раскопки надо продолжать. Довести траншею до противоположной стороны и расширить раскоп в центре, чтобы выяснить назначение кольцевой кладки. Однако нам не хотелось сковывать все силы на одном объекте. Каждую свободную минуту мы использовали для разведочных вылазок в другие части острова, к тому же у нас на примете были и еще кое-какие дела. Главное, мы нашли очень большой, достаточно типичный телль с торчащими стенами и каменной площадкой (о значении этой находки немного дальше). И в Данию полетела телеграмма с просьбой прислать еще одного человека.

Начало марта, полевые работы велись уже четвертый месяц. Прибывший к нам на помощь Кристиан был не только квалифицированным археологом-античником, но и архитектором, и он тотчас взялся за разрешение загадки стен и каменной площадки в толще барбарского холма. Мы с П. В. тоже проводили там большую часть времени, однако каждую неделю выбирали дни, чтобы с пятью-шестью рабочими покопать где-нибудь еще; П. В. возвращался на свое «городище», а я — к курганам в полутора километрах от Барбара.

Разметив участок в десять квадратных метров вокруг кольцевого сооружения в центре барбарского холма, мы расчистили его вплоть до каменной вымостки. И в апреле, глядя сверху на наш раскоп, уяснили, что нами обнаружено.

С высоты трех с половиной метров перед нами открылся внутренний дворик храма.

Нам сразу стало ясно, что это храм, хотя сами мы до сих пор не встречали такого сооружения. В центре, на продолговатой площадке, — два круга, которые скорее всего служили постаментами для одинаковых статуй. Сбоку от них вертикально стояла каменная плита; в тридцати-сорока сантиметрах от нее лежала другая, причем на каменной вымостке отчетливо выделялась выемка в растворе в том месте, где она стояла в свое время. На верхнем ребре обеих плит — углубление; установив на место вторую плиту, мы заключили, что они служили опорами для какого-то сиденья. Перед этими плитами возвышался алтарь — каменный куб с квадратным углублением на верхней грани, а перед алтарем стоял камень с круглой выемкой, от которой открытый каменный сток спускался к отверстию в окружающей стене. Перед всей этой конструкцией на дворике просматривалась квадратная яма, обрамленная вертикально стоящими каменными плитами.

Картина в общем-то знакомая. На цилиндрических печатях Месопотамии чаще всего изображены бог, восседающий именно на такой скамье перед алтарем, и люди, которые приносят жертву на алтарь, или совершают возлияния богу, или стоят в молитвенной позе, сложив руки на груди. Раскопав яму перед алтарем, мы получили лишнее тому подтверждение. Здесь вперемежку лежали жертвоприношения. Кто-то явно рылся в яме до нас, и все же помимо множества черепков мы нашли лазуритовые бусины, алебастровые вазы, медную птицу и — окончательное доказательство! — медную статуэтку человека в той же молитвенной позе, что на печатях. Такие жертвенные статуэтки — правда, чаще всего из камня или терракоты — в больших количествах найдены в Месопотамии, притом исключительно в развалинах храмов.