В поисках Алибранди - [33]

.

Бабушка огорченно покачала головой и перевернула страницу альбома, начав рассказ о свадебной кровной вражде семьей Руссó и Салено.

Я уже не вникала в ее слова. Просто сидела, ощущая радость от того, что живу в этом времени. Услышав рассказ нонны, я расстроилась. Она многое вспоминает с нежностью, но само ощущение, что бóльшую часть времени вокруг нет ни души, кажется довольно пугающим. Жизнь в пригороде означает, что вокруг меня постоянно находятся люди. Не думаю, что смогла бы когда-нибудь вынести тот тихий мирок, в котором жила нонна. Не думаю, что смогла бы даже привыкнуть к молчанию буша на севере штата Квинсленд. Или на севере страны. Особенно к молчанию людей.

Я надеюсь, мне никогда не придется жить в стране, где нельзя переброситься парой слов со своим соседом.

Глава тринадцатая

Из зеркала на меня смотрела исключительная красавица, хоть для модного журнала позируй. Но, надев очки, я вернулась к реальности. В модели пока рановато.

Высунувшись из ванной, я понаблюдала за тем, как мама подшивает подол моей формы, а потом, набрав в грудь воздуха, зашла в гостиную:

— Я рассказывала тебе про его речь о голосовании?

— Ага, — не поднимая головы, ответила мама.

— А еще про то, что Джейкоб Кут — староста школы имени Кука?

— Раз сто.

— О.

Я поправила подплечники на своем черном пиджаке и потеребила волосы. Ранее я решила оставить их распущенными, о чем вскоре пожалела, поскольку, высохнув, они тут же закудрявились.

— Я упоминала, что Джейкоб?..

— …может быть серьезным и вдумчивым, когда захочет, — закончила мама, впервые подняв глаза.

— Да ладно, я и это говорила?

— Ежедневно, ежеминутно и ежечасно. Кстати говоря, что хорошего вы все нашли в черном цвете? — спросила она.

— Выпрямишь мне волосы?

В дверь позвонили, и мама с улыбкой приподняла брови.

— Школьный староста прибыл.

Я подскочила и опустилась рядом с ней на колени.

— Мама, пообещай, что бы ни случилось, отнестись к нему приветливо.

— Я всегда приветлива с твоими друзьями, Джоз.

— Он другой.

— Открывай.

С секунду мы смотрели на дверь, а потом я поднялась и неспешно пошла открывать.

Не знаю точно, почему разочаровалась. Может, потому, что потратила целый день, прихорашиваясь ради Джейкоба и угрохала недельную зарплату на черные брюки из «Кантри роуд». Он же, напротив, надел древние джинсы и свитер с дырками на рукавах. Мы посмотрели друг на друга, и я поняла, что он сделал это нарочно.

— Заходи, — бесцветно выдавила я.

Мама встала, и я заметила, что она старается не показывать ужаса от его вида.

Ко всему прочему он давно не брился. Не модная аккуратная щетина, нет. Просто видок, как у гопника.

Мы с мамой обменялись взглядами, затем снова посмотрели на него.

— Это моя мама, — рявкнула я.

Он едва ли не прохрюкал «здрасьте».

Мама растерялась, а я смущенно хихикнула.

— Я только сбегаю за курткой.

И ринулась к себе в комнату.  Как я и ожидала, через пять секунд дверь распахнулась.

— Джози, он… он похож на тех, кто гоняет на мотоциклах.

— Ой, мама, не глупи, — промямлила я, отворачиваясь, чтобы она не видела моего лица.

— Я не могу отпустить тебя с ним.

Я повернулась и с мольбой взглянула на нее.

— Мам, пожалуйста! Он так возмущался, узнав, что должен обязательно с тобой встретиться, и пришел в таком виде специально. Обычно он выглядит по-другому. В смысле, гопники не становятся старостами школы, даже государственной, и он может быть серьезным и вдумчивым, когда захочет.

— Он носит серьгу.

— Зато не ходит в черном.

— У него рваная одежда.

Я взяла ее за руку и грустно покачала головой.

— Его мама умерла. Некому зашить ему дырки.

— Ох, Джози, — вздохнула она, качая головой, — у нонны случится удар.

— Все не так плохо, как кажется.

— Он хрюкнул, Джози. Мне показалось, что я говорю со свиньей.

— Думаю, он просто перенервничал, — попыталась оправдать Джейкоба я.

— Я хочу, чтобы после кино ты сразу же поехала домой, Джозефина. И не знаю, отпущу ли тебя еще хоть раз куда-нибудь с этим мальчиком.

— Не уверена, что вообще захочу еще раз пойти куда-нибудь с этим мальчиком, — ответила я, и, схватив сумку, вышла из комнаты.

Я прошагала мимо Джейкоба. Тот и шевельнуться не успел, как я уже спустилась с крыльца. Он догнал меня на дороге, схватил за руку, и тут я развернулась и замахнулась сумкой.

— Придурок!

— Что?

— Как ты посмел?

— Как я посмел что? — выкрикнул он.

— Появиться в таком виде! На танцах ты был в галстуке.

 — И ты решила, я одену галстук в кино?

— Я думала, ты оденешься прилично. И надо говорить не одену, а надену.

— Отвяжись, женщина. Чё хочу, то и одеваю, как хочу, так и говорю.

— О, какая же ты… свинья, — прошипела я.

Прошагав к мотоциклу, Джейкоб взгромоздился на него, а когда я последовала за ним, водрузил мне на голову шлем.

— Дальше она начнет учить меня жить, — донеслось до меня его бормотание.

— Как ты посмел так обойтись с моей мамой? Даже не поговорил с ней, — зашипела я. — Я сказала ей, что иду в кино с представителем рода человеческого, и тут нарисовался ты.

— О боже! — заорал он. – Довольно, женщина. Хватит, подруга. Больше никогда.  Придурком буду, если пойду на это еще хоть раз.

— Ты и так придурок, придурок.