Поспать. Да разве можно заснуть с такими мыслями о Кейт?
Лаки прошел через терминал, поймал такси и назвал водителю адрес Кейт.
— И езжайте через мост.
— Там сейчас пробка.
— В этом городе в любое время суток пробки, меня это не интересует. Через мост!
Словно бы почувствовав, что имеет дело с необычным клиентом, уставший водитель посмотрел в зеркало и встретил там непререкаемый взгляд Лаки. Пробормотав что-то невнятное, шофер завел машину и тронулся с места.
— Я же говорил, — сетовал водитель двадцать минут спустя, когда они крепко застряли на мосту. — Пожалуй, вам придется подождать полчасика.
Впрочем, полчаса растянулись на целый час, что не улучшило настроения Лаки. Поэтому, оказавшись наконец-то у особняка Петерсонов, он готов был рвать и метать.
— Я могу вам чем-то помочь, сэр?
Он оглянулся и увидел человека, одетого в темно-синюю ливрею с желтой отделкой.
— Я хочу видеть Кейт Петерсон. Миссис Кейт Петерсон.
— Ах, Кейт? — Лаки удивился, увидев на лице швейцара улыбку. — Так она же на работе. Но дома мистер Петерсон. Если вы хотите поговорить с ним — пожалуйста.
Итак, этот негодяй вернулся. Наверное, за вещами. В таком случае ему осталось выяснить с ним не так уж много. Но Кейт плакать больше не будет.
— Да. Я хотел бы поговорить с мистером Петерсоном.
Швейцар позвонил в квартиру. Лаки услышал голос Джека, разрешившего швейцару впустить его. Никакого намека на вину в голосе, думал Лаки, поднимаясь лифтом на десятый этаж.
Дверь открылась сразу же, как только он постучал.
— Хай, Лаки, — на лице зятя появилась улыбка, и он уже протянул руку для приветствия, — какой сюр…
Точный удар в челюсть прервал фразу приветствия на середине. Ошарашенный Джек отлетел назад, перемахнул через низенький деревянный столик, на котором стояли миниатюрные шкатулочки, тут же, конечно, рассыпавшиеся, и упал, растянувшись на сером берберском ковре.
— Ты что, спятил? — воззрился на Лаки зять. Лаки почувствовал, как закипает его кровь, когда увидел, что подлец даже не помышляет о раскаянии. Он шагнул к зятю и встал над ним руки в боки, сверля его грозным взглядом. Джек поднялся с пола и, сев, потер подбородок.
— Тебе повезло, что я тебя не пристрелил сразу же, Петерсон. А еще жаль, что я не захватил щипцы. Ты никогда не слышал об операции «Роки маунтин»?
Джек в удивлении поднял светлые брови. Лаки вынужден был отдать должное его смелости. Негодяй, конечно, но хотя бы не трус.
— Если ты говоришь о том, что я…
— Я имею в виду операцию, превращающую бычка в кастрата… Возможно, это и болезненная операция, но…
— Шутка жестокая, даже для тебя. — Джек поднялся. Его взгляд скользнул по рассыпавшимся шкатулкам. — Черт! Кейт с ума сойдет, если с ними что-то случится. Она начала собирать эти шкатулки с первого курса Гарварда.
Как раз тогда, когда они с ним встретились, вспомнил Лаки.
— Ну, у нее есть заботы поважнее всяких там дорогих безделушек. Например, ее гулящий муж.
— Гулящий? Да я никогда даже не взглянул на другую женщину с тех пор, как встретил Кейт.
— Тогда почему ты ее бросил?
— Я ее не бросал, — незамедлительно последовал ответ.
Лаки схватил Джека за галстук и подтянул поближе к себе.
— Ты, сукин сын, она звонила мне вчера вечером два раза вся в слезах.
— Кейт плакала?
— Да, черт возьми, она плакала. Я бы сказал, что это вполне нормально для женщины, которую бросил муж. Вместе с ребенком, — процедил Лаки сквозь зубы. Бак прав. Надо было пристрелить Петерсона с самого начала.
— Я никогда не бросал ее! И не брошу!
— Ты еще скажешь, что был дома вчера вечером?
— Нет, но…
— Не отвертишься. — Лаки сильнее сжал кулак.
— Да я и не собираюсь, черт возьми! Я был в Бостоне, по делам. И Кейт это знает. Я звонил ей оттуда аж три раза.
— Три раза?
— Один раз в шесть. Потом в восемь, перед тем как идти на деловую встречу. Потом в одиннадцать, когда вернулся в отель. Мы впервые расстались, с тех пор как родился Диллон. Я чертовски скучал по ней.
Лаки показалось, что земля уходит у него из-под ног.
— Кейт звонила мне, — упрямо повторил он, — в слезах. Потому что ты ее бросил.
— Такого не может быть. Мне легче прекратить дышать, чем оставить ее.
Черт возьми! Кейт, очевидно, солгала ему. Но зачем?
— Она знает, что ты дома?
— Нет, я пришел только что.
— Отлично. — Лаки отпустил зятя. — Идем.
Петерсон поправил галстук.
— Что, прямо в офис?
— Да. — Лаки переступил через шкатулочки. — Мне кажется, моя сестричка должна мне кое-что объяснить.
Лаки попытался улыбнуться, когда они ехали в лифте, прекрасно понимая, что ему никак не избежать извинения перед зятем.
— Извини, что ударил тебя.
Петерсон пожал плечами. На нем был полосатый костюм, стоивший, вероятно, столько же, сколько самый лучший бык на ранчо.
— У меня нет сестры. Но если бы была, я бы поступил так же.
— Мне было легче, когда я думал плохо о тебе.
— Да и я привык думать о тебе как о неотесанной деревенщине. Этакий ковбой в тяжелых сапогах и с трубкой в зубах.
— Ненавижу табак. Еще та гадость.
Оба посмотрели друг на друга чуть помягче.
— Мы никогда не станем друзьями, — предупредил Лаки, словно боясь, что Петерсон может думать иначе. — У нас с тобой нет ничего общего.
