В паутине - [67]
Она полагала, что в этот вечер нет опасности увидеть Фрэнка. Он остановился у своего брата Бертона в Индейском Ключе, а тот никогда не ходил слушать проповеди Джозефа Дарка. Джо Дарк женился на девушке, которую выбрал для себя Берт, и с тех пор Берт приписывал успех Джо на религиозном поприще умению последнего обольщать женщин. Кроме того, Берт всегда заявлял, в своем характерном стиле, что старая церковь в Серебряной Бухте переполнена занудами. Как сказал дядя Пиппин, Берт Дарк — самый что ни на есть сквернослов.
Но Джоселин понимала, что рано или поздно где-нибудь встретит Фрэнка. И она смертельно боялась этого, леденея от ужаса.
Они опоздали. Когда прибыли в церковь, его преподобие Джозеф уже читал молитву, и им пришлось ждать на крыльце, заполненном такими же опоздавшими. Внутренние двери были плотно закрыты, и лишь невнятное гулкое бормотание проникало наружу. Джозеф Дарк имел прекрасный голос, и что-то в слабом неясном ритме его речи успокоило Джоселин. Она предпочла остаться здесь, слушая его. Одному нужно слушать, другому — ощущать, а третьему — лишь желать.
Сначала она не увидела Хью. Он стоял у нее за спиной, глядя горящими глазами. На крыльце были также Палмер Дарк и Гомер Пенхаллоу. Они дружелюбно кивнули друг другу, упомянули о погоде и замерли, ненавидя друг друга, пока Джозеф читал проповедь. Перемирие по поводу кувшина было заключено, но старая добрая вражда все еще терзала их. Амброзин Уинкворт проплыла мимо и прошла внутрь, высоко держа голову, сияя бриллиантовым кольцом на руке без перчатки. Амброзин не собиралась ждать на крыльце, пока малютка Джо Дарк, которого она когда-то, бывало, шлепала, закончит свою проповедь. Он всегда произносил ее излишне гордо, считала Амброзин. Теперь она никогда не носила перчаток, а этим вечером была счастливейшей из присутствующих женщин. Завистники судачили, что важность, которую напустила Амброзин из-за кольца, выглядит нелепо.
«И разве ныне она не прекрасная леди?» — прошептал дядя Пиппин, сидя на третьей ступеньке галереи рядом с Большим Сэмом, который пришел узнать, правда ли, что Маленький Сэм каждый воскресный вечер посещает церковь Серебряной Бухты, чтобы проводить вдову Терлицик домой на обратном пути.
«Ну и длинный же хвост у нашей кошки», — прошептал в ответ Большой Сэм.
Позади, в темном углу притаился Стэнтон Гранди, молчаливо, скрытно. Прежде ему никогда не удавалось послушать проповеди Джо Дарка. Всегда что-то мешало. Но сейчас появился шанс увидеть человека, которого его Робина тайно любила всю жизнь. Робина, ставшая пригоршней пепла в урне церковного кладбища, и весь этот пепел, вплоть до сердца, принадлежал Джозефу Дарку, а не законному владельцу, Стэнтону Гранди.
Донна Дарк с отцом также присутствовали здесь, хотя Утопленник Джон никогда не рвался слушать проповеди Джо. Не то чтобы он имел что-то против него. Но считал, что такой успех в клане может вскружить тому голову. Однако Донна настояла, и Утопленник Джон сдался. Он медленно, но верно привыкал время от времени уступать Донне. Это несколько улучшало обстановку. За прошедший месяц сплетни о Питере и Донне сошли на нет. Сначала они были у всех на устах — в особенности гадали, почему история так внезапно закончилась. Утопленник Джон не утруждал себя такими размышлениями. Все просто. Он приказал Донне отвергнуть парня, и она, разумеется, подчинилась. Некоторые думали, что Донну возмутило поведение Питера в то достопамятное воскресенье. Вирджиния считала, что в этом проявилась ее высокая натура. Хотя, по большому счету, Вирджиния чувствовала себя не слишком уютно. Дорогая Донна ужасно изменилась — без сомнения, из-за того, что с ней произошло. Она смеялась над сентиментальными воспоминаниями Вирджинии. Она сказала, что будь Барри жив, они, вероятно, постоянно ругались бы, как кошка с собакой. Дома поведение Донны иногда смахивало на замашки светской тигрицы. В конце концов Утопленник Джон пришел к выводу, что жизнь стала бы намного спокойней, позволь он Питеру забрать ее. В ней не осталось ничего приятного. Лучше бы Вирджинии не было рядом. Короче говоря, Донна теперь, как признался он своим свиньям, ни рыба, ни мясо.
Здесь была и Кейт Мур, как обычно, пышущая цветом лица и здоровьем, разодетая, с тремя маленькими черными завитками на лбу, радующими глаз гладкостью и отточенностью. Мюррей Дарк нетерпеливо ждал, когда Джо закончит, и он сможет войти и целый час смотреть на Тору. Перси Дарк и Дэвид Дарк мрачно избегали смотреть друг на друга. Они не «разговаривали» со времен драки на похоронах и никогда, черт побери, не будут. Темпест Дарк пришел, потому что в детстве был закадычным другом Джо и до сих пор любил бродягу, несмотря на его религиозное поприще.
Подводя итог вышесказанному, здесь, на старом церковном крыльце, кипела старая смесь страстей, ненавистей, надежд и страхов, ожидая, пока Джозеф Дарк не закончит свою кажущуюся бесконечной проповедь.
Джоселин любила эту церковь — тихое древнее серое здание, окруженное могильными плитами и покрытыми мхом памятниками. Она радовалась, что это кладбище не выровняли и не подогнали под образец, как сделали в Розовой Реке.
