В ожидании кавалера - [4]

Шрифт
Интервал

Парень всякий раз прочитывал ее письма с интересом. Находить слова было ее профессией. Из слов у нее вечно складывались какие-нибудь занимательные истории. А когда знаешь тех, о ком они написаны, читать тем более становилось интересно. Но после как-то раз, после того, как она уже с полгода не писала ему, он получил письмо, в котором речь шла о разводе. «Я много раз писала тебе, как нам тяжело, — писала она ему. — Теперь поняла, что это было бесполезно. Ты уже никогда ничего не сделаешь для нас».

Конечно, в тайне она надеялась, что прочтя письмо, он захочет поспорить с ней: «Нет же, сделаю!» И тут же у него откуда-то возьмутся деньги, и тут же он объявится в ее городе, чтобы заботиться вместе с ней о будущем великом клане, а за одно, конечно, и о ней самой. Но он, прочтя и удивившись в первый момент тем переменам, которые она так смело предлагала ему, после неожиданно для себя подумал — «Ну, наконец-то».

Он не бросил ее — она сама его бросила.

Он позаботился о том, чтобы свести размеры алиментов к минимуму. Знающие люди подсказали, как.

И ее память о нем тоже стремительно сводилась к минимуму — сама собой, без всяких ее стараний поскорей его забыть. Будущие основатели семейного клана пищали вокруг нее с утра до ночи, тянули ее за джинсы, требовали внимания к себе, боролись друг с дружкой за ее внимание — его едва хватало на всех.

И так же, как ее внимание, они делили с писком, со слезами подаренные кем-нибудь игрушки, карандаши и те же старинные прабабушкины пуговицы. Да мало ли еще за что они боролись на полу, пыхтя, катались между ножек ее стула и стола. А ей в ее сосредоточенности все было нипочем — лишь бы не лезли к ней на коленки, не заглядывали в ее лицо: «Мама! Ну, мам!»

Бывало, что она поднимала голову от стола и кричала прямо в детское личико по слогам: «Я ра-бо-та-ю! Трудно, что ли, понять, когда мама ра-бо-та-ет!»

Малявки прятались от ее раздражения под стол в ожидании, когда мама почувствует вдруг голод. За работой он всегда накатывал на нее волной, только что не было ничего, и вот уже от голода руки дрожат и все так и скачет в ее глазах. Какая уж там работа! И тогда она вскакивает из-за стола и бежит в кухню — дрожащими руками ставить кастрюльку — малявки за ней, и пока будет вариться каша, мама будет обнимать сразу всех, и все будут смеяться. И их отец стал первым, по кому ее не тянуло плакать, первый, кто оставил ее мысли сразу и навсегда. И теперь, глядя на нее в окружении детей, трудно было представить, что в этом странном семействе когда-то был еще и некий мужчина, хотя, разумеется, его не могло не быть.

Чтобы представить его здесь — пятого-лишнего — нужно было обладать недюжинным воображением, какого не было ни у кого из встречавшихся ей людей. Никто из тех парней, кто подавал ей руку при выходе из троллейбуса или, наоборот, с асфальта подавал ей в троллейбус одного за другим ее детей, отсчитывая громко: «Раз! Два! Три!» и смеясь — никто ни на секунду не представлял себя в ее семействе пятым-лишним.

Есть женщины — возлюбленные, есть женщины-матери, вспоминала она теперь слышанное на первом курсе от кого-то утверждение. Тогда она еще подумала — а как стать матерью, минуя стадию возлюбленной? Ей было бы достаточно быть матерью — ребенок же тебя не бросит, как бросают парни. Она была уверена — не бросит.

Но теперь, перестав быть чьей-либо возлюбленной, она все больше осознавала, что роли матери ей все же недостаточно — она представляла кого-то рядом с собой на улице, — вот он сажает себе на плечи ее младшего ребенка…

Дети — этот пояс невинности — окружали ее повсюду, и вдобавок, она так и не овладела искусством обольщения. Вывеска у нее была что надо, и лицо, и ножки. На эту вывеску клевали многие — и отходили, точно обманутые недобросовестной рекламой. Она не знала, что отвечать обращавшимся к ней мельком за порцией кокетства каким-нибудь парням. Будь они рабочие с завода, будь они студенты или начинающие нувориши — всех бы их устроила одна и та же интонация, одна улыбка, и почти одни и те же ее слова. Но она не знала этих слов. И парни тут же обращались к кому-нибудь еще, там находили желанное кокетство и становились капитулянтами в игре, в которой, в общем-то, и сами хотели проиграть — и они делались уже чьими-то парнями. Но не ее!

И ко всему вдобавок мужчин пугали дети — ее хвост, ее довесок. На детей, прижитых ею от кого-то, при совместной жизни придется тратить деньги. Она привыкла жить с детьми в безденежье, и часто даже не помнила о том, что мужчин пугает именно перспектива тратиться по-крупному. Ведь появись у нее муж, на нее бы перестали сыпаться всяческие бесплатные блага.

А тут еще крики, стук, писк — весь этот бесконечный шум, от которого она умела полностью отключаться. Его тоже мало кто смог бы терпеть изо дня в день.

Разве что какой-нибудь уж самый неприхотливый парень.

Тот, кто убедился, что может выбирать только из тех женщин, что согласятся выбрать его. А таких женщин мало, таких — считай что и нет, такая, может быть, она одна на свете.

Он думал, что она согласится его выбрать. Кого ей выбирать еще? У него был опыт, он не зря прожил свои 39 лет. Кажется, девчонки никогда не кокетничали с ним, и, чтобы не чувствовать себя от этого несчастным, он стал считать отсутствие способности к кокетству достоинством. Ведь до чего приятно, когда девчонка искренна с тобой!


Еще от автора Илга Понорницкая
Эй, Рыбка!

Повесть Илги Понорницкой — «Эй, Рыбка!» — школьная история о мире, в котором тупая жестокость и безнравственность соседствуют с наивной жертвенностью и идеализмом, о мире, выжить в котором помогает порой не сила, а искренность, простота и открытость.Действие повести происходит в наше время в провинциальном маленьком городке. Героиня кажется наивной и простодушной, ее искренность вызывает насмешки одноклассников и недоумение взрослых. Но именно эти ее качества помогают ей быть «настоящей» — защищать справедливость, бороться за себя и за своих друзей.


Внутри что-то есть

Мир глазами ребенка. Просто, незатейливо, правдиво. Взрослые научились видеть вокруг только то, что им нужно, дети - еще нет. Жаль, что мы уже давно разучились смотреть по-детски. А может быть, когда-нибудь снова научимся?


Девчонки с нашего двора

Детство – кошмар, который заканчивается.Когда автор пишет о том, что касается многих, на него ложится особая ответственность. Важно не соврать - ни в чувствах, ни в словах. Илге Понорницкой это удается. Читаешь, и кажется, что гулял где-то рядом, в соседнем дворе. Очень точно и без прикрас рассказано о жестокой поре детства. Это когда вырастаешь - начинаешь понимать, сколько у тебя единомышленников. А в детстве - совсем один против всех. Печальный и горький, очень неодномерный рассказ.


В коробке

Введите сюда краткую аннотацию.


Дом людей и зверей

Очень добрые рассказы про зверей, которые не совсем и звери, и про людей, которые такие люди.Подходит читателям 10–13 лет.Первая часть издана отдельно в журнале «Октябрь» № 9 за 2013 год под настоящим именем автора.


Летающая женщина

Введите сюда краткую аннотацию.


Рекомендуем почитать
Пятый дневник Тайлера Блэйка

Представьте себе человека, чей слух настолько удивителен, что он может слышать музыку во всем: в шелесте травы, в бесконечных разговорах людей или даже в раскатах грома. Таким человеком был Тайлер Блэйк – простой трус, бедняк и заика. Живший со своей любимой сестрой, он не знал проблем помимо разве что той, что он через чур пуглив и порой даже падал в обморок от вида собственной тени. Но вот, жизнь преподнесла ему сюрприз, из-за которого ему пришлось забыть о страхах. Или хотя бы попытаться…


Не забудьте выключить

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Бульвар Ностальгия

Когда я появился на свет, отец мой уже окончил юридический курс местного университета и работал инспектором в областном отделе ОБХСС. И по сегодняшний день я не знаю расшифровки этой аббревиатуры. Что– то, связанное со спекуляцией и хищениями…


Осторожно, крутой спуск!

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Улитка на ладони

«…На бархане выросла фигура. Не появилась, не пришла, а именно выросла, будто поднялся сам песок, вылепив статую человека.– Песочник, – прошептала Анрика.Я достал взведенный самострел. Если песочник спустится за добычей, не думаю, что успею выстрелить больше одного раза. Возникла мысль, ну ее, эту корову. Но рядом стояла Анрика, и отступать я не собирался.Песочники внешне похожи на людей, но они не люди. Они словно пародия на нас. Форма жизни, где органика так прочно переплелась с минералом, что нельзя сказать, чего в них больше.


Дождь «Франция, Марсель»

«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».