В ожидании чуда - [38]

Но она должна сделать это хотя бы для себя, чтобы быть честной хотя бы по отношению к себе. Не может она просто так раскланяться с Каликом, как будто между ними ничего не было! Неужели она даже не попытается объяснить ему, если он сам этого не понимает, что у нее есть чувства и что их так легко задеть?

— Тебе понравилось, как я сыграла сегодня роль хозяйки твоего дома? — спросила она. — Или тебе просто доставил удовольствие сопряженный с этим риск? Ведь риск — твоя движущая сила в жизни, верно, Калик? Именно поэтому ты сказал брату, что я твоя любовница, хотя в этом не было особой необходимости, так как моя встреча с ним сегодня была первой и последней. Я только не понимаю, чего ты пытался добиться? Может, зависти со стороны брата по поводу того, что ты можешь завести себе любовницу из низшего круга, или, наоборот, хотел вызвать его неодобрение?

— Ну, хватит! — одернул ее Калик.

Но Элени не могла остановиться. Тем более не слишком ли уж часто она молчала в угоду Калику?

— У меня такое чувство, что ты намеренно рискуешь там, где риска можно избежать, — тихим голосом сказала она. — Как будто ты наказываешь себя за то, что Зафир так и не был найден.

— Я сказал — хватит! — с яростью прорычал Калик, хватая Элени за руки и склоняясь над ней. Ярость горела и в его глазах, обжигая своим пламенем. — Ты меня поняла?

Но Элени почемуто не испугалась. Она лишь сожалела, что ей не повезло полюбить мужчину, с которым у нее не могло быть никакого будущего. Но именно поэтому она чувствовала себя обязанной сказать ему то, о чем никто с ним не осмеливался заговорить.

— Нет, не хватит! — ровным голосом сказала Элени, твердо встречая его взгляд.

На лице Калика промелькнуло чтото похожее на растерянность, так как до этого он никогда не встречал отпор. И Элени не могла его винить. Как можно винить его в том, что он, возможно, был воспитан именно так, а не иначе? Ее сердце невольно смягчилось. Ей захотелось, чтобы он понял.

— Когда ты признаешь, что Зафир пропал совсем не по твоей вине, мой дорогой? — нежно сказала она. — В жизни всегда есть место случайностям или происшествиям, от которых не застрахован никто. Если ты не смиришься с этим и будешь продолжать жить на грани, однажды не заметишь, как переступишь эту грань. Если, конечно, ты не хочешь этого…

С минуту Калик молча смотрел на Элени, чуть ли не восхищаясь ее смелостью и сделанными ею выводами, но это длилось недолго, так как ее слова снова разбередили его рану. Инстинктивное желание сделать больно тому, кто только что причинил тебе боль, заставило его распрямить плечи.

— Помоему, ты забываешься, — холодно сказал он. — Я не обсуждаю благополучие своей души со слугами. Не тебе говорить, как мне следует или не следует себя вести. Думаю, мне лучше знать об этом, чем девчонке из дыры, из которой я ее вытащил.

Элени отшатнулась от жестокости его слов, словно он ее ударил. Перед глазами у нее все поплыло.

— Мне не нужен ни твой психоанализ, ни твое участие, — продолжал Калик, словно не замечая ее состояния. — Не забывай об этом. Когда мне нужно будет услышать твое мнение, я сам тебя спрошу. Но на самом деле мне нужно от тебя только одно, Элени Лакис, и ты знаешь, что именно.

Калик неожиданно подхватил ее на руки — Элени не смогла даже увернуться. Ну откуда она могла подозревать, что он захочет заняться сексом сейчас, после того, как только что так жестоко поставил ее на место?

— Я хочу тебя! — хрипло сказал он, и его лицо потемнело, но в этот раз не от гнева. От страсти.

Калик пинком открыл дверь и на руках с Элени вошел в ее спальню.

Глава 13

Элени вся дрожала. Слезы подступили к глазам, и она прикусила губу, чтобы не заплакать. Чтобы Калик не увидел ее слез. Ей понадобилась вся ее храбрость, чтобы заговорить на эту тему, а для него их разговор явно ничего не значил, раз он был готов сразу после него заняться с ней любовью.

— Калик…

Он даже не стал ее слушать.

— Не сейчас, — коротко велел он, хотя ее слова все еще были живы в его памяти.

Элени старалась подавить предательское тепло, которое уже разливалось внизу живота при виде устремленных на нее жарких черных глаз Калика, возвышающегося рядом с кроватью. Она не хотела его желать, но не могла не желать того, что читалось в его глазах.

— Калик, — попыталась было снова чтото сказать Элени, но слова замерли у нее на губах.

В нем еще был жив гнев, но он быстро уступал место страсти. Калик лег рядом с ней и положил Элени на себя. Чувствуя ее теплое, гибкое тело, он не удержался от стона. Но ей все же следовало бы коечто понять.

— Я прощу тебя в этот раз, ящерка, но чтобы больше никогда не слышал от тебя подобного тона. Ты меня поняла? А теперь поцелуй меня! — велел он.

Элени чувствовала, что может расплакаться в любую секунду. То, что она сказала, было очень важным, а Калик просто отмахнулся от ее слов, как от чегото незначительного.

Конечно, отмахнулся. Потому что это ничего не значило для него. Ничего не значили ее слова.

И она сама тоже ничего не значила для него. Его не интересовало ни ее мнение, ни ее мысли. Он ведь сам ей только что об этом сказал. И ничто этого не изменит — ни дорогая одежда, ни драгоценности. Для него она всего лишь тело, которое в его распоряжении, когда бы ему ее ни захотелось.