В ожидании Апокалипсиса. Франкское общество в эпоху Каролингов, VIII–X века - [36]

По словам Гинкмара, высшие придворные должности непременно должны заниматься людьми знатного происхождения, ибо благородная кровь гарантировала обладание высокими моральными качествами. Конечно, перспективному кандидату неплохо было бы иметь некоторый управленческий опыт, но это условие не являлось обязательным. Куда более существенную роль играли личные отношения, связывавшие государя и его «спутника». За исключением пфальцграфа, сколько-нибудь заметной иерархии других высших административных постов при дворе не наблюдалось. Гинкмар сообщает также о многочисленных чиновниках среднего и низшего звена, которых именует «мальчиками» (pueri) и «вассалами» (vassali). Соответствующие должности занимались ими согласно происхождению.

Помимо мирян при дворе имелось также значительное число лиц духовного звания, трудившихся в королевской капелле и канцелярии. Придворные капелланы совершали богослужения, а также отвечали за сохранность величайшей святыни — плаща (сарра) Мартина Турского, который хранился в королевской сокровищнице. Канцелярия же ведала составлением разного рода документов и формировала архив. При Карле Великом глава капеллы, архикапеллан, или апокризиарий, являлся одновременно канцлером. Этот человек, по словам Гинкмара, был настоящим «стражем дворца» (custos palatii). Он не только руководил придворным клиром, но и ведал церковными делами по всей стране. Должности архикапеллана и канцлера находились исключительно в руках представителей высшей аристократии. В разное время их исполняли аббаты Сен-Дени и епископы Парижа, архиепископы Меца, Реймса, Санса, Кельна, аббаты Санкт-Галлена и другие ведущие церковные иерархи.

Штат капеллы и канцелярии также формировался из членов знатных семей. Косвенно на это указывает позднейшее их назначение на должности епископов и аббатов. Подобно мирянам, этих лично преданных королю людей привлекали к исполнению поручений, напрямую не связанных с их непосредственными должностными обязанностями. Так, в 801 г. одному королевскому нотарию было поручено изготовление плота для перевозки слона, подаренного арабским халифом. Другой нотарий, одновременно являвшийся аббатом Сент-Аманда, в 808 г. отправился послом в Нортумбрию. В 827 г. Людовик Благочестивый поручил подавить мятеж в испанской марке пресвитеру Элизахару, руководителю канцелярии и своему ближайшему сподвижнику.

Обязанности придворных не исчерпывались отправлением дворцовых служб или специальных поручений за пределами дворца. Часть королевской свиты, особо приближенная к властителю, составляла его совет. С ними обсуждались абсолютно все вопросы, так или иначе затрагивавшие интересы государя. «Советники же, как духовные, так и светские, поскольку возможно, выбирались такие, которые, прежде всего, каждый в соответствии со своим саном и должностью, боялись бы Бога, затем отличались бы такою верностью, что за исключением вечной жизни ничего не предпочитали королю и королевству — ни друзей, ни недругов, ни родных, ни дары приносящих, ни льстящих, ни озлобляющих; [были бы] мудрыми не софистически, не лукавством или мудростью того века, который враждебен богу, но обладали бы той мудростью и знанием, с помощью которых они могли бы с настоящей и праведной мудростью не только полностью опровергать, но и решительно разбивать тех, которые полагаются на вышеупомянутые людские ухищрения», — пишет Гинкмар.[14]

Никакого разделения участников в зависимости от проблематики или состава «собраний» не наблюдалось. Одни и те же люди консультировали короля по широкому кругу вопросов внутренней и внешней политики, а также в том, что касалось личной жизни властителя. Персональный состав таких собраний установить довольно трудно. Далеко не всегда источники называют их участников по именам. Однако известно, что в состав этого совета входили люди, исполнявшие высшие дворцовые службы, а также некоторые близкие родственники государя. Например, ближайшими советниками Карла Лысого были его дядя (граф Нитхард) и тесть (герцог Адельхард). А граф Септимании Бернард, занимавший при дворе Людовика Благочестивого пост королевского камерария, и вовсе считался в империи «вторым после короля».

Каролингская империя представляла собой сложный конгломерат различных территориально-административных образований, таких как «королевства», провинции, графства, округа и пограничные марки-дукаты. Административное деление империи складывалось во многом спонтанно, и король лишь отчасти принимал участие в этом процессе. Только в некоторых германских землях, прежде всего в Саксонии, а также на заэльбских территориях это происходило явно «по воле короля». Основная часть территории делилась на графства, которых насчитывалось несколько сотен (по мнению современных ученых, эта цифра колебалась от 110 до 700). Они были самыми разными по размеру. Наряду с такими гигантами, как графство Овернь, были такие крохотные, как графство Санлис.

Графами часто становились люди, с детства воспитывавшиеся в королевском дворце или, по крайней мере, тесно с ним связанные. Когда Карл Великий в 781 г. назначил трехлетнего Людовика Благочестивого королем Аквитании, то одновременно в самых значительных аквитанских графствах он разместил самых верных своих «людей из народа франков». Аналогичным образом поступил и Людовик, передав в 814 г. аквитанскую корону своему сыну Пипину. В «Чудесах св. Бенедикта» упоминается случай, когда массовое назначение придворных графами в провинции буквально опустошило дворец. Однако даже во времена наибольшего могущества Каролинги вынуждены были широко привлекать к соучастию в управлении местную аристократию, далеко не всегда тесно связанную с двором. Так было в Аквитании, в Италии, в Саксонии. Например, аквитанская знать очень ревниво относилась к чужакам из Австразии и нередко оказывала им вооруженное сопротивление.