В ожидании Апокалипсиса. Франкское общество в эпоху Каролингов, VIII–X века - [18]

Церковь прилагала огромные усилия для установления максимально полного контроля над сексуальной жизнью паствы. В каролингских пенитенциалиях статьи, посвященные разврату и прелюбодеяниям, идут сразу за статьями об убийстве. И ни одно другое прегрешение не детализируется столь подробно! Для секса в браке годилась только миссионерская поза. Если женщина садилась сверху, мужчине грозило трехлетнее покаяние. Если мужчина овладевал женщиной сзади, то каялся семь лет. Порицались анальный секс между разнополыми партнерами, онанизм и петтинг. За подобные действия устанавливалась дробная шкала наказаний в зависимости от возраста и социального статуса участников, частоты действия, а также от того, закончился ли конкретный акт семяизвержением. Грехом считалось и вожделение, даже если оно ограничивалось воображением или непроизвольно настигало человека во сне. Впрочем, в иных случаях предполагались некоторые послабления. Например, за секс с животным тот, у кого нет женщины, отделывался лишь половиной покаянного срока. А в целом это считалось менее серьезным проступком, нежели онанизм, особенно женский.

Остается лишь догадываться, что испытывал священник, исповедуя своих прихожан на предмет интимных отношений, и какое влияние их рассказы оказывали на его собственное поведение. Вероятно, постоянно выслушивать такие истории, да еще в подробностях, было тяжело. Наверняка многие срывались, несмотря на сан и высокое положение. Случайно ли пенитенциалии столь суровы по отношению к развратным клирикам, дьяконам, священникам, пресвитерам и епископам? И не желанием ли «охладить» телесный жар исповедников объясняется введение пожизненного покаяния за секс в церкви?

Конкретные примеры наказаний за неправильное сексуальное поведение в каролингских текстах встречаются крайне редко. Но те, что есть, указывают на то, что к середине IX в. правоприменительная практика в этой сфере постепенно ужесточалась. В 846 г. в окрестностях Реймса, где как раз собрался церковный синод, поймали молодого парня, совокуплявшегося с кобылицей. Его немедленно судили и заживо сожгли. В 860 г. в присутствии лотарингских епископов, занимавшихся разводом Лотаря II, королева Титберга призналась, что ее брат, граф Хукберт, напоил ее неведомым зельем и склонил к анальному сексу. За это королеву приговорили к пожизненному покаянию и отправили в монастырь.

Осуждаемый церковью «блуд», за которым, строго говоря, стояла нормальная физиологическая потребность в активной сексуальной жизни, являлся неотъемлемым элементом бытовой повседневности. Император Людовик Благочестивый — едва ли не единственный представитель каролингской семьи, сознательно отказавшийся от наложниц, являл собой полную противоположность собственному отцу Карлу Великому, у которого было пять жен и одновременно не менее четырех официальных конкубин. Причем с последней Карл начал сожительствовать, когда ему уже перевалило за 65. Взойдя на трон, Людовик быстро навел при дворе свои порядки, разогнав многочисленных «шлюх» и «развратниц», чем вызвал восторг у представителей высшего духовенства и глухое раздражение среди старых придворных. Он не пощадил даже собственных сестер. Карл Великий, как сообщает Эйнхард, был настолько привязан к дочерям, что отказывался с ними расставаться и ни одну не выдал замуж. Это, однако, не означало, что они жили в девстве. У каждой принцессы рано или поздно появлялся постоянный любовник, на что Карл смотрел сквозь пальцы. А иные союзы, как, например, у принцессы Берты и придворного поэта Ангильберта, будущего аббата Сен-Рикье, продолжались столь долго, что мало чем отличались от обычного нецерковного брака. Тем не менее Людовик посчитал это грехом, упрятал родных сестер в монастыри, а их любовников и гражданских мужей удалил от двора.

Крайнюю обеспокоенность у духовенства вызывало широкое распространение содомии и скотоложества. Тем не менее им постоянно приходилось сталкиваться с этими грехами, от которых никак не спасали даже монастырские стены. Именно об этом визионеру Веттину долго и темпераментно рассказывал ангел.

Практика oblatio, получившая широкое распространение именно в каролингскую эпоху, привела к тому, что в монастырях бок о бок со взрослыми монахами проживало множество совсем маленьких детей. Нет никаких оснований полагать, что они не становились жертвами сексуальной агрессии со стороны старших братьев. При этом мы не встречаем упоминания о педофилии как об отдельном грехе. Причина, скорее всего, кроется в специфическом восприятии детства и представлении о детях как о маленьких взрослых. О том, что между разновозрастными облатами (учениками и их наставниками) могла существовать не только духовная связь, возможно, говорят поэтические строки Валафрида Страбона, крупного каролингского поэта и богослова, аббата монастыря Райхенау, адресованные некоему клирику Лиутгеру:

Нежных достойный услуг и дружественных помышлений,

О Лиутгер, тебе Страб несколько слов посвятил.

Может быть, наши места не очень тебе полюбились,

Все-таки, мнится, меня ты не совсем позабыл…

... Как для родимой сынок, как земля для сияния Феба,