В открытое небо: основано на жизни французского писателя и летчика Антуана де Сент-Экзюпери - [112]

После легкой, пересыпаемой шутками беседы Делти прощается с ним в холле отеля. Мермоз закрывает дверь своего номера, и Сильвина кидается ему на шею. Срывает с себя одежду, толкает его на кровать и усаживается сверху. Любовью они занимаются с такой страстью, словно грядет конец света. И конец наступил. Уже на рассвете, когда в смятой постели воцаряется спокойствие, Сильвина, положив ему голову на волосатую грудь, спрашивает еле слышно:

– Ты вернешься, Жан?

Он вздыхает. Грудь его то поднимается, то опадает, поднимая и опуская голову Сильвины, словно покачивая на волнах.

– Мы ж об этом с тобой уже говорили. Если я упаду в море, то не вернусь больше никуда. А если долечу в Америку, то встречусь со своей невестой и женюсь на ней, – отвечает он с некоторым раздражением, ведь приходится повторять уже сказанное и хорошо известное. – Наша история была замечательной, но здесь она кончается. Разве мы с тобой об этом не говорили?

– Да-да, ты прав, разумеется. Не сердись на меня.

На прошлой неделе, хоть она и выражала протест с сердитой, но не без кокетства гримаской, Мермоз подписал чек на имя ее квартирной хозяйки, оплатив ей жилье до конца года. И подарил ей золотой браслет, который какое-то время поможет ей продержаться на плаву в случае необходимости. И думает, что оставляет Сильвину в неплохом положении. Думает, что между ними нет места недоразумениям, потому что в первый же день он сказал о том, что может ей предложить, и она на это согласилась. Он думает, что понимает женщин, но ни черта не понимает. Он думает, что раз он был знаком со многими, то хорошо разбирается в женщинах, но все в точности наоборот: у него их было много, но ни разу ни с одной не оставался он столь долго, сколько нужно, чтобы понять хоть одну.

Он проваливается в глубокий сон. И не слышит, как Сильвина встает и закрывается в ванной.

Когда утром Мермоз просыпается, он находит ее на диване. Рядом на тумбочке два пустых пузырька из-под таблеток, они вопиют о трагедии. Он бросается к ней, но, коснувшись, убеждается: она холодна, кожа белая, губы фиолетовые. И выбегает из номера за Максом Делти – тот открывает ему в пижаме. Звонить в полицию идет его друг, а Мермоз остается с ней наедине.

Глядит на нее и только теперь понимает, что ничего не знал об этой несколько сумасбродной девушке, которая щедро, словно грустный клоун, подводила черным глаза. На минуту прикрывает глаза. Он рос в семье атеистов, но сейчас пытается молиться, на ходу подбирая слова. К кому-то далекому и бесконечному, глубоко скорбя по столь рано оборвавшейся жизни.

А потом идет за своими документами, чтобы как можно быстрее разобраться с полицией, ведь у него есть миссия, и она важнее его самого, важнее его боли и его страха.

Сделав заявление в полицейском участке, назвав адрес Сильвины и имя ее соседки по квартире, он молча выходит вместе с Делти.

– Бедняжка Сильвина не хотела меня отпускать. В некотором смысле ей это удалось. Сколько бы лет ни прошло, я никогда не смогу стереть ее из памяти.

– На похороны останешься, Жан?

– Меня в Марселе ждут! Она умерла, и это уже никак не изменишь. Пойду я на похороны или не пойду – ей это поможет?

– Ей – нет. Но вот тебе, быть может, стало бы легче. Помогло бы это принять.

– Черт возьми, Макс! Мне не проповеди нужны, мне нужно выполнить свой долг.

Мермоз поднимает глаза, думая увидеть небосвод, но видит только железную крышу вокзала, под которой, не находя выхода, мечется пара растерянных голубей. И он ощущает родство с этими птицами, запертыми в железной коробке, зная, что ему, как и им, жизненно необходимо найти дыру, через которую можно взлететь в открытое небо.

Достает чековую книжку и выписывает чек.

– Я тебя прошу: позаботься о том, чтобы похоронили ее достойно.

Делти кивает. Оба молча выходят на перрон. И хотя вокруг царит обычная суматоха – спешат пассажиры, проезжают тележки с багажом, звучат объявления, – до слуха Мермоза все звуки доходят как через вату. Он выставил вокруг себя броню, броню, через которую не проникают вихри внешнего мира. Они сухо обнимаются, и Мермоз входит в вагон поезда, идущего в Марсель. Смысл – только в движении вперед. Он не оборачивается. И не оглядывается.

Глава 56. Озеро Бер (Франция), 14 мая 1930 года

Жан – ночной гуляка остался в поезде, который уже никогда никуда не прибудет. Мермоз-летчик оглядывает полосу и небо зорким взглядом хищной птицы.

– Все идет по плану, Мермоз?

– В полной готовности писать историю авиапочты, месье Дора.

В офисе к ним присоединяются радист Гимье и штурман Дабри. Дора полетит с ними до Сен-Луи-дю-Сенегала, используя эту первую часть маршрута для осуществления контроля перевалочных пунктов линии.

«Граф Де-ла-Волькс» преодолевает Пиренеи так легко, как будто левитирует над вершинами, потом они пролетают над Испанией, пересекают Гибралтарский пролив, оставляют позади Марокко, пустыню Сахару, и вот уже перед ними зелень Сен-Луи на реке Сенегал, где они в штатном режиме приводняются. Настал момент истины. Мермоз чувствует себя в кабине пилота «Лате 28» как дома и полностью готов к великому прыжку – полету над океаном на расстояние три тысячи километров. Успешных перелетов такого рода всего четыре, но впервые подобный полет будет осуществлен не ради спортивного интереса, а в целях установления регулярной линии гражданской авиации, со ста тридцатью килограммами почтовой корреспонденции на борту.