В особо охраняемой зоне. Дневник солдата ставки Гитлера. 1939– 1945 - [12]
У шлюза в морозном небе продолжается вечный бой между чайками и утками. Возле проталины, где к поверхности воды поднялось много рыбы, слышны крики и кряканье.
К верху из глубины почти без сознания медленно поднимаются извивающиеся, как змеи, угри, демонстрируя свое переливающееся коричневыми и золотистыми цветами брюшко. Заметив их, чайки камнем падают в воду и, схватив добычу острыми когтями, вновь взмывают в небо. Пронеся бьющихся в конвульсиях змей поближе к берегу или дальше над каналом, они садятся на лед и начинают терзать жертву клювами, одновременно отгоняя других чаек. При этом угри нередко целиком исчезают в их широко раскрытых клювах. И в целом стремление удовлетворить голод напоминает панику, сопровождающуюся громкими криками.
Разновидностей чаек много. Причем старые взъерошенные серые птицы обладают мощными клювами и при подходе человека лишь с большой неохотой поднимаются в воздух.
У кромки льда, встречая потоки воздуха грудным оперением и тихо крякая, плавают утки. Некоторые из них замерзают. Изредка, гонимые суровыми зимними условиями, тучами налетают целые эскадры норвежских морянок, занимая узкие открытые участки воды и сверкая своими красными и желтыми лапками. Миг – и все покрывается хлопающими крыльями и фонтанчиками воды. Затем, громко крякая, потряхивая гузками и блестя своими черными кроткими круглыми глазами, они начинают подгребать к кромке льда. При этом одинокие серые цапли, осознающие, что они защищены самой природой, часами стоят на льду с вытянутыми шеями.
На дамбе всем распоряжается владелец кабака Жан. Но главным источником его доходов являются грузоперевозки. В прошлом он был капитаном торгового судна, однако сейчас – это согбенный от старости старик с богатырской фигурой, которая с возрастом, кажется, продолжает только совершенствоваться.
Он носит туго облегающую фигуру одежду с узкими брюками, с которыми контрастирует огромная лысая голова с набухшими жилами и глубоко посаженными, налитыми кровью глазами. При этом создается впечатление, что эти глаза с усилием сосредотачиваются на объекте его внимания.
У него обвислые щеки, большой полуоткрытый рот со слегка выдающейся вперед нижней губой и грубым подбородком, как у Щелкунчика. Плечи же у этого богатыря покатые и широкие, а длинные, раскачивающиеся при ходьбе обезьяньи руки заканчиваются огромными красноватыми кулачищами. А вот ноги слушаются уже плохо. Зато его отличает громкий голос, в котором проскальзывают визгливые нотки. Слова он произносит нараспев и говорит на англизированном диалекте.
Кроме кабака он также владеет транспортным предприятием и скопил кругленькую сумму денег. Пятеро его женатых детей живут в Америке, а сам Жан хорошо разбирается в англосаксонском мире и заявляет каждому встречному, что нам никогда не удастся поставить Британскую империю на колени. Размахивая огромными ручищами, он рисует мрачную картину будущего – катастрофический дефицит всего и вся и грядущее убожество.
– Да! Да! Вот увидите! – заканчивает он мрачные предсказания, протирая воспаленные глаза, неуклюже бродя по пустому длинному залу и глядя в окно на серое зимнее небо.
При этом впечатленные такой его пламенной речью щуплые матросы у стойки лишь поеживаются, боязливо глядя друг на друга, и робко ему возражают.
Уже при первом разговоре он начинает выдавать себя за старого либерала, заявляя:
– Нас здесь всегда отличало свободомыслие…
Вокруг него имеют свойство аккумулироваться все портовые слухи. Он неспешно и не обращая ни на кого внимания, крутит ручку древнего радиоприемника, из пустых трубок которого постоянно раздается треск и жужжащий звук, как в кабинете зубного врача. Жан понимает английский и голландский, а его бесстрашие и позиция по отношению к услышанному известны даже последней крысе на канале.
По хозяйству ему помогает незамужняя дочка, но никто никогда не слышал, чтобы отец с ней разговаривал. У нее заостренный носик, на котором красуются очки в золотой оправе, как бы оттеняя ее маленькое бледное и изможденное личико. Она бесшумно и целомудренно двигается по залу, обслуживая широко рассевшихся кутил, а пробираясь между постоянно толкущимися на кухне солдатами, не замечает и пропускает мимо ушей их сальные шутки. В общем, сама невинность. Однако со временем ее глаза цвета морской волны, возможно, могут сделаться очень злыми, ведь у нее уже появилась особая манера покусывать свои тонкие губы.
У Жана есть внук, рожденный другой его, уже замужней, дочерью, проживающей поблизости и часто появляющейся на кухне. Его белокурая головка с розовым личиком – единственное, что привлекает громадные ручищи деда. Жан провожает его в комнатку между стойкой и буфетом, приводит малыша из этой клетушки назад и сажает на хозяйскую мебель, изредка прижимая к себе, когда тот сидит на диване возле окна и наблюдает за небом.
В следующем году мальчик должен пойти в школу и будет вынужден преодолевать зимой на велосипеде довольно долгую дорогу. Его красивая, но несколько потрепанная одежда плохо подходит к холодам. Тем не менее наступившей зимой он еще долго носил короткий английский матросский костюмчик, с какими другие постепенно расставались. На Рождество ему подарили множество оловянных солдатиков, среди них и санитара с носилками. Надо было видеть его довольно крупную голову, еще не приобретшую правильные формы, его несколько увеличенный пробор в тонких прилизанных белокурых волосах, его нежные края век, прикрывавших ничего не выражающие невыносимо голубые и в то же время безжизненные глаза, в уголках которых застыло выражение некоего испуга, его персикового цвета щечки.
