В оковах мрака - [49]

— Три брата и четыре сестры? Вас было восемь в семье? А я всегда мечтала хотя бы об одном брате или сестричке.

— Сёстры долго не прожили — умерли во время эпидемии. Старшей было всего тринадцать.

— Мне очень жаль, Конрад.

— Я не был с ними настолько близок, насколько хотелось бы. Или насколько следовало. К тому времени, как первая из девочек появилась на свет, я уже несколько лет сражался в рядах Капслиги. Сёстры были больше привязаны к Себастьяну.

— Почему из всех сыновей выбор Капслиги пал именно на тебя?

— Николай был наследником, Себастьян — учёным. Мёрдок — героем-любовником. Так как во мне ничего выдающегося не было, я стал убийцей.

— Почему ты не видишь себя защитником? Ведь ты спасал людям жизнь, уберегал их от ужасной участи.

— Чтобы позже самому обрекать этих же людей на неё. Раздавай карты.

— Merde, — прошептала Наоми, когда ей не хватило всего одного очка. — Posez votre question.

— Ты действительно раздевалась перед толпами посторонних мужчин?

— Да. Моя мать скоропостижно скончалась, и я оказалась перед выбором — либо танцевать по ночам в клубе, чтобы днём продолжать заниматься балетом, либо отправляться на бумажную фабрику и вкалывать там до конца своих дней.

На тот момент её ещё не осаждали перспективные женихи. В конце концов, Наоми тогда едва вышла из подросткового возраста.

Конрад прищурился.

— Ты же сказала, что твоя мать умерла, когда тебе было шестнадцать.

— И?

Губы мужчины удивлённо приоткрылись, обнажая клыки, которые с каждым днём казались Наоми всё более и более притягательными.

— Но… всего шестнадцать?

— Et alors? Я не собираюсь оправдываться. Тогда были другие времена, и всё было не так уж плохо, мне даже нравилось. Я всегда скрывала подробности об этой части своей жизни лишь потому, что знала, что люди будут реагировать так же, как и ты, хотя я не стыжусь и никогда не стыдилась своего прошлого. Так что, подними челюсть, вампир.

— Стало быть, непорочной девой ты не была?

— Non, je suis Capricorne, — выдала Наоми и подмигнула ему.

— И ты не была замужем? — продолжил Конрад, игнорируя комментарий девушки. Когда она покачала головой, Рос окинул её взглядом, в котором буквально читалось: «А, одна из этих женщин».

— Да, Конрад. Я одна из «этих» женщин, — улыбнулась Наоми, раздавая карты на следующий круг. — И за это мне тоже не стыдно.

Конрад не мешкал на этот раз, сыграл быстро и снова удачно. Когда вампир замялся, прежде чем задать свой следующий вопрос, она уже знала, о чём он собирался спросить. Рос, без сомнений, хотел знать, сколько у неё было мужчин — и Наоми сомневалась, что ему понравится её ответ…

Глава 17

— Со сколькими мужчинами ты была? — в конце концов, всё же решился спросить вампир.

— Ты действительно хочешь это знать?

Конрад кивнул, несмотря на то, что абсолютной уверенности у него не было. Он до сих пор невольно скрежетал зубами, возвращаясь к мыслям о том, что она раздевалась перед толпами мужчин в двадцатые годы.

— Их было не так много, чтобы начинать вести счёт, но больше одного, — ответила девушка.

— Правдиво и без утаек, — напомнил он ей.

— Хорошо, к двадцати шести годам у меня было четверо любовников.

— Так много? — вампир нахмурился, внутренне негодуя, что четверо мужчин познали её тело, а он — нет.

— Увы, так мало. Хотя их мог быть целый легион, если бы в те времена средства контроля рождаемости были более надежными.

Она так открыто говорила об этом, даже, казалось, гордилась собственным опытом.

«По крайней мере, этот опыт у неё хотя бы имеется», — думал Конрад мрачно. У него же его не было вовсе, и что хуже всего — Наоми это знала.

Конраду едва исполнилось тринадцать, когда он принёс присягу Капслиге. И он был слишком молод, чтобы отдавать себе отчёт, на что именно его обрекали принесённые обеты.

К несчастью, в памяти вампира накопились воспоминания других мужчин о сексе. Однако ни одно из них не было похоже на то, что он сам хотел бы увидеть или испытать. А от некоторых и вовсе мурашки бежали по коже. Конрад старался блокировать эти воспоминания, едва они всплывали на поверхность его сознания…

— Именно поэтому ты разорвала отношения со своим женихом? Потому что тебе было мало одного любовника?

Наоми покачала головой.

— Я была до оскомины моногамной.

— Тогда почему?

— На самом деле Луис не сделал ничего такого, что я могла бы назвать непосредственной причиной нашего разрыва. Однако что-то в нём всегда меня подспудно тревожило. И, как ни прискорбно, я все же отмахнулась от предчувствий, потому что жажда обладать всем самым лучшим ослепляла меня. Я всегда стремилась добиться завидной участи и получить от жизни всё. Иной я свою жизнь и не представляла. А более завидного жениха, чем Луис, в то время было не сыскать во всей округе — такой чрезвычайно привлекательный, и у этого мужчины были деньги. Нефтяные деньги.

Конрад ощутил укол какого-то незнакомого обжигающего чувства, зародившегося внутри и скрутившего внутренности.

— Так что же, всё-таки, произошло с «нефтяным» женихом?

— Я знала, что слишком долго игнорировала то, что говорила моя интуиция в отношении Луиса. И, ко всему прочему, в конце концов, поняла, что не должна вообще выходить замуж. Ни за него, ни за кого-либо другого. Я вполне могла сама себя содержать и получала массу удовольствия от своей жизни, будучи абсолютно независимой ни от кого. Так что, после того, как я почти полгода прилагала все мыслимые и немыслимые усилия, искушая Луиса, чтобы он женился на мне, я взяла и передумала. Луис так и не смог меня простить.