В огненной купели - [28]

Брат ездил на нём на работу, на покос, в поруба, где рубили дрова на зиму, при этом ещё кого-то подсаживал на раму, а на багажник привязывал грабли, топоры, вилы, которые одним концом тащились сзади по земле. На руль, как правило, вешали сумку с продуктами, да ещё и не одну, так что велосипед порой заменял лошадь.

В те годы старатели, если хорошо работали, а главное, если везло на золото, жили довольно неплохо.

Были в нашем селе целые династии золотарей, которые из поколения в поколение не попускались своему нелёгкому, а порой не очень доходному занятию. Среди них Мольковы, Мезянкины, Хохловы, Корнилицины, Храмковы, Ведерниковы, Рякшины. На нашей Большой улице проживал один из таких заядлых золотодобытчиков Савва Петрович Саканцев, который постоянно занимался старательством, как в артелях, так и отдельно своей семьёй или с родственниками.

Много Саканцевых было среди старателей. У моего друга детства Леонида Саканцева дед Сергей, и его сыновья – Владимир, Семён, Анатолий и Логин, были старателями. В начале войны все четверо ушли на фронт и не вернулись. Никто не знает, где их могилы. А сколько было таких!

«Мать говорила, – рассказывал Леонид, – что деду Сергею везло. Они получали участки по жребию, тянули из шапки номера, а так как деду везло, то на его участке всегда было золото. Так что, до войны все, и дед, и его сыновья, работавшие в одной артели, жили хорошо. У деда были лошади. За продуктами ездили на телеге и покупали на золото целый воз товаров и продуктов, с авоськами в магазин они не ходили. Мать говорила, что у деда был маленький мешочек из полотна, в котором он хранил золотой песок и крупинки покрупнее, называемые букашками. Купит он товар, бросит на весы несколько таких золотых букашек и рассчитается».

Я помню этого красивого высокого старика с мягкой седой бородой. После войны он, потеряв сыновей, разорился окончательно и ходил с сумой по миру. На лацкане его висела медаль, и мы его уважали за добрый нрав и обязательно подавали милостыню, что-нибудь из стряпни, что испечёт моя мать. Да, к сожалению, такая доля не обходила и старательские семьи.

Савва Петрович Саканцев, как я узнал, не был их ближним родственником, но тоже прошёл всю войну, был ранен, и, вернувшись после госпиталя, снова занялся своим любимым занятием. После работал на руднике Невьянского прииска. Его сын Ананий – здоровенный парень, под два метра ростом, косая сажень в плечах – в детстве, как все дети старателей, помогал отцу, а после окончил Нижнетагильский горный техникум по специальности «маркшейдер – геолог» и работал на Осиновской и Быньговской шахтах, а последние годы директором Невьянского прииска.

– Мы везде работали, даже на своём огороде дудку пробили, не много, но золото попадалось. Так и помогал отцу, пока в техникум не поступил, – рассказывал мне Ананий Саввич.

Надо заметить, что этот упомянутый техникум был престижным учебным заведением, и в него поступало немало подростков и молодёжи из старательских семей. Студенты ходили в красивой форме, которую выдавали там, от форменной фуражки до ботинок, и, как говорил Ананий, даже кормили их бесплатно, что было немаловажно в те годы.

Помню выпускников этого техникума Геннадия Сметанина и Клима Хохлова, оба работали на шахте Быньговская, которая была открыта на горе с южной стороны села. Место это раньше называли «Черепаха». Первую жилу золота там обнаружили старатели ещё в 1820 году. Жила имела выпуклую форму, напоминавшую панцирь черепахи, поэтому так и назвали.

– Где сейчас работаешь? – спросишь иного жителя села.

– На «Черепахе»! – обычно отвечали все местные горняки.

Много жителей нашего села, Невьянска и посёлка Середовина работали на этой шахте.

Не один десяток лет дежурил там, на стволе, мой старший брат Георгий Саввич, делал отпалки в забоях двоюродный брат, мастер-взрывник Сергей Фёдорович Хохлов и другие дальние родственники. Мне до призыва в армию, в 1960 году, тоже пришлось поработать на шахте в ГРБ (геолого – разведывательное бюро).

Начальником бюро был геолог Баранов Анатолий Алексеевич, маркшейдером – упомянутый Клим Прокопьевич, помощником у него – Сметанин Геннадий. Там я и познакомился впервые с недрами наших Уральских гор, со всеми их богатствами.

Однажды мы с Климом зашли в старые выработки в верхних горизонтах. Огромные подземные дворцы, словно богатые владения Хозяйки медной горы, сверкали при свете карбидок разноцветными огнями. Это отражались, в ярком свете наших ламп, кристаллы кварцекарбонатных пород с вкрапинами мелкокристаллического пирита, как раз те породы, которые содержат рудное золото.

Я слышал от рабочих, что у Клима, как у всех потомственных старателей, особый нюх на золото. И действительно, он подошёл к стенке старого штрека, где зияли небольшие пустоты, посветил кругом, постучал молотком и вытащил кусок горного хрусталя, затем другой, третий…

– Посмотри, мельчайшие вкрапины золота! – Показал он на жёлтые точки в куске кварца. – Вот где оно прячется, в верхних горизонтах, а мы всё вглубь горы лезем. Много ещё здесь золота, не на одно поколение людей хватит. Возьми на память этот кусок кварца, посмотришь и вспомнишь богатства наших гор!