В огненной купели - [29]

Был у старателей и свой горняцкий фольклор. Любили они долгими осенними вечерами, где-нибудь у костра, сказывать разные побывальщины, особенно очень страшные истории, которые часто придумывались словоохотливыми рассказчиками с целью отпугнуть других старателей от своего добычливого участка. Зачастую, героями таких страшилок были красивые незнакомые женщины в меховых белых шубах или длинных шёлковых платьях или сарафанах, которые появляются в забое или около шахты и заманивают старателей в опасное место, на верную смерть. Иногда это плачущий где-то рядом ребёнок, ищешь-ищешь его, а он всё дальше уводит тебя в гиблое место. Много всяких страшных историй ходило в народе:

– Иду я раз на свой участок, в избушку, – рассказывал однажды мне старичок-старатель на завалинке, выразительно посматривая своими подвижными зоркими глазами. А мне тогда было около десяти лет, и я любил послушать всякие жутковатые случаи. – Смотрю, баба молодая, статная, вижу не наша, в длинной белой шубе и в чёрной шали. – Тут рассказчик неторопливо закрутил козью ножку, начинил её горьким самосадом, прикурил и продолжал. – Иди, говорит, Матвей, сюда, богатым будешь! Ну, я и обрадовался. Конечно, женщина красивая, нарядная, никакой мужик не устоит. Подхожу к ней, поклонился. И повела она меня в глухую чащу по чуть приметной тропинке. Прошли этак шагов сто, она впереди, я сзади, вдруг чувствую, что-то не то, грязь под ногами булькать начала, сплошная болотина. Испугался, остановился, а она обернулась и так хитро смотрит мне прямо в глаза и торопит, давай мол, иди дальше! Ну и осенило меня: это же нечистая сила! Сообразил, что надо крест святой положить. Крещусь, а рука, как деревянная, не гнётся, но я всё-таки осилил, перекрестился и молитву шепчу, мол, спаси меня, Господи! Вижу, она как вскинется, посмотрела так злобно и дико захохотала: «А-а! Догадался распутник!» И помчалась в чащу, только сучья трещат у неё под ногами. Не помню, как прибежал в избушку, рассказал всё мужикам, да они и сами видят, что я весь белый со страха.

– Это она, Хозяйка! – сказал пожилой старатель. – От золота тебя, видать, отводила! Утопить в болоте хотела.

Подобную историю однажды в колхозе рассказывала нам, детям, одна вдова, у которой было трое детей. Примерно такая же история, как её соседка, тоже колхозница, якобы искала своего мужа-выпивоху поздно вечером на окраине села, у речки, и тоже вышла на женщину в белом. Только та повела её к проруби, зима была, и предложила искупаться. При этом схватила её за платок головной – и в воду. Но колхозница выкрутилась, сотворила молитву и убежала от нечистой силы. После я решил, что рассказала она эту страшную историю, чтобы мы к проруби не ходили.

Иногда такие рассказы были о животных, чаще всего козлах, баранах, чёрных котах, которые оказываются вдруг в шахте или на участке добычи и говорят человеческим голосом, и тоже устраивают каверзы разные, и от золота отводят. Вот ещё одна бывальщина, рассказанная однажды у костра на рыбалке знакомым старателем:

«Робил я однажды в забое, в шахте, глубиной метров на десять, упарился, решил перекурить. Смотрю, бежит ко мне из темноты белый козленок, страшно так в глаза смотрит и говорит загробным голосом: «Что ты роешь здесь, Ипат? Могилу ты роешь. Иди домой, сын у тебя умирает!» Вылез я из шахты и бегом домой. А ведь, верно! Сынишка мой пятилетний под борону попал. Сильно поранился, но выжил! Вот оно, как бывает. После вернулся в шахту, а козлика нет. Куда делся, не знаю, знать, нечистый приходил ко мне в шахту!»

И верили люди, да и сами рассказчики после начинали верить своим выдумкам. Боялись всего, но золоту не попускались. Павел Бажов, наслушавшись таких бывальщин от деда Слышко, после книжку написал об этой нечисти, «Малахитовая шкатулка» называется, где также описал всякую нечистую силу, добрую и злую. А в основе-то – старательский фольклор.

Придумали старатели свои пословицы и поговорки про золото:

Шахтёру грязь не сало, потёр – отстало!

Где лывка, там промывка.

Золото мыть – голодным быть.

Золото моем – голосом воем.

За золотом пойдёшь – корку хлеба найдёшь.

Золото кормит, обувает и поит, одевает, нагишом и босиком водит!

Недавно я познакомился с Родионом Еремеичем Корнилициным, из старательской семьи. Невысокий, но крепкий ещё мужик, из быньговских старообрядцев, с поседевшей шевелюрой и бородой. Он встретил меня у ворот и, узнав, что я интересуюсь работой и жизнью старателей, улыбнулся приветливо и пригласил в избу.

Мы сели за небольшим столом в просторной горнице. Напротив – иконы старинного письма, лампада горит, на стене фотографии в рамках, календарь. Постепенно завязался неторопливый разговор.

– Вы, как я слышал, с детства занимались золотодобычей, хотелось бы услышать что-нибудь о старательской жизни.

Он задумался на минуту и начал спокойный обстоятельный разговор.

– Да, мои предки, дед и отец промышляли золотом. Мы раньше жили на Малой канаве, недалеко от моста, в начале Тагильской улицы. Многие тогда занимались этим делом. Для этого не надо было много инструмента и механизмов – кирка, лопаты штыковые и совковые, лом, тачка, кто побогаче – лошадь имел, и не одну. Насос для закачки воды – некоторые их делали сами, как и машерты. Старатели всё умели: и плотничать, и слесарить, а некоторые знали и кузнечную работу. Мало ли, что в лесу случится, ось у тачки или таратайки сломается, сами всё делали. Ну, а главное и необходимое приспособление – старательская кружка. Сейчас многие и не знают, что это такое. – Мой собеседник загадочно улыбнулся в усы. – Жестяная, небольшая, но крепкая, обязательно с замочком. Сделают смыв, соберут золотой песок, золотинки покрупнее и всё в кружку, под замочек, чтобы, не дай бог, кто-нибудь не позарился.