В огне страсти - [36]

Софи задумчиво посмотрела на нее.

— Какая же ты глупенькая, дорогуша, — еле слышно пробормотала она и затем, чтобы Геррицма могла услышать, сказала: — Да, я знаю. — Софи надевала пальто. Было еще кое-что, что ей хотелось узнать.

— А куда это он ходит по пятницам вечером? — спросила она, застегивая пальто и поглядывая на подругу, которая выглядела смущенной. Она должна это узнать. — Ну скажи мне, — настаивала Софи, — только поторопись, я не хочу заставлять ждать этого приятного человека.

— Профессор ван Остервельд уезжает к себе домой, — начала было Геррицма, но тут же остановилась.

— Продолжай, — сказала Софи. Ожидание того, что скажет сейчас подруга, было похоже на ожидание момента, когда дантист должен удалить больной зуб.

— Он проводит там уик-энды; но если его вдруг вызывают в больницу, он все бросает и приезжает. — Яни поднялась и подошла к двери. — Я говорю только то, что слышала, понимаешь? Так вот, он всегда приглашает на уик-энды Тинеке Ван-дер-Вийд. — Она положила руку на ручку двери. — Они проводят вместе немало времени и все уик-энды. — Она открыла дверь, избегая взгляда Софи. — Я не хотела говорить тебе все это, Гринслейд, но ты сама настояла, niet waar? Ладно, пока. Желаю приятно провести вечер.

Софи застыла на месте. «Очень приятно» — именно это состояние испытывала она теперь. Но, может быть, это все ерунда, а с другой стороны, Яни не была сплетницей, как не была она и злобной, недоброжелательной девушкой. Софи тряхнула головой, будто хотела отогнать от себя эти неприятные мысли, и стала спускаться вниз.

Профессор ван Эссен уже давно поджидал ее у входной двери, куря трубку и болтая с Хансом, с которым он, по-видимому, был в добрых отношениях. Увидев Софи, он помахал ей трубкой, которую держал в руке:

— Ну вот и вы наконец, минута в минуту!

На улице было холодно — несмотря на то что надела свое теплое твидовое пальто, Софи продрогла до костей. Ей приятно было видеть ожидавший их у входа в больницу темно-зеленый «роллс-ройс». У нее чуть было не сорвался с языка вопрос: а все ли профессора-хирурги в Голландии являются владельцами «роллс-ройсов», но потом она решила, что это неприлично.

Ван Эссен удобно усадил ее рядом с собой и сказал:

— Скоро мы будем дома. Я живу в Амстердаме, но вы не пугайтесь — отсюда до Амстердама всего полчаса пути, не больше. Мы поедем по хорошей дороге, хотя и довольно тоскливой.

По дороге они мило разговорились. Софи чувствовала себя непринужденно и так расслабилась, что ей казалось, она знакома с ним несколько лет. Он вел машину умело, без всякого намека на нервозность, и Софи было с ним спокойно и безопасно. Когда они достигли предместий Амстердама, он сбавил скорость, чтобы Софи могла полюбоваться его достопримечательностями. Потом он завернул на Хееренграхт и остановил машину возле старого особняка с видом на канал. Они поднялись по ступенькам к массивной парадной двери, которая, должно быть, выдержит любую осаду, но стоило профессору Йельского университета вставить ключ в замок, как она немедленно сдалась, обнаружив большую квадратную прихожую.

Софи, подбодряемая профессором, осмелилась все-таки войти внутрь; ей казалось, что она попала в прошлое. Черно-белый плиточный пол, совсем как в замке, темные панели стен, которые служили подходящим фоном для немного тяжеловатого, квадратной формы стенного шкафа и находившихся тут же рядом массивных столов с фаянсовыми вазами, полными цветов, витиеватая винтовая лестница, на которой сидела жена профессора и ждала их, — вот что открылось взору Софи. Как только они вошли, хозяйка дома поднялась и пошла им навстречу.

Это была молодая женщина одних лет с Софи. Красивая, заметила Софи без всякой злобы, с огромными карими глазами и высоко поднятыми огненно-рыжими волосами. На ней было очень простое платье цвета голубого сапфира. Кашемир, подумала Софи, наблюдая за тем, как девушка, бесшумно пробежав по гладкому плиточному полу, бросилась в объятия мужа. Он нежно обнял ее и поцеловал, потом повернул лицом к Софи. Только теперь Софи заметила, что девушка держала на руках ребенка — крошечное создание, кутающееся в складки материнского платья. У него были такие же, как и у отца, синие глаза, густые темные волосы и миниатюрный, но все-таки уже явственно заметной орлиной формы нос. Свой спокойный кроткий нрав ребенок, должно быть, унаследовал от отца — он не оказывал ни малейшего сопротивления, когда его передавали с рук на руки.

— Любовь моя, — сказал профессор, — это мисс София Гринслейд, которая проведет с нами несколько часов. — Он повернулся к Софи. — Знакомьтесь — моя жена Аделаида.

Девушки обменялись рукопожатиями.

— Вы просто душка, что не заставили себя долго упрашивать приехать сюда, — сердечно сказала Аделаида, — мы так рады вас видеть.

— Что вы! Это вы так добры, что пригласили к себе совершенно незнакомого человека…

— Да нет же. Вы вовсе не чужой для нас человек — Макс так много рассказывал нам о вас.

После этого наступила небольшая пауза, и Софи слегка покраснела.

— Как вам наш сын? — внезапно спросил барон.

Софи протянула малышу палец, который он тут же схватил своей крошечной ручонкой.