В огне рождается сталь - [15]

— Товарищ Хэ Цзы-сюе, ты должен знать, что для нас, партийных работников в промышленности, главная задача — это обеспечить выполнение государственного плана, и поэтому мы должны предупреждать возможные ошибки. А если ошибка совершена, то мы не должны допустить ее повторения.

— Когда людям вынесли взыскание, то мало вероятно, что они повторят ошибки.

Лян Цзин-чунь посмотрел на Хэ Цзы-сюе и сказал:

— А скажи мне, товарищ Хэ Цзы-сюе, тебе не приходило в голову, что ошибку можно совершить умышленно? Нужно заглянуть людям в души и постараться понять их до конца…

— Я думал об этом, товарищ секретарь.

— Ну и как?

Хэ Цзы-сюе покраснел, на лице его выступили капельки пота, и он ничего не ответил.

Лян Цзин-чунь включил вентилятор и снова открыл окно.

— Я понимаю тебя, — сказал парторг, отойдя от окна. — И я сам отвечу на этот вопрос. Так как оба эти… как их…

— Первые подручные, — торопливо подсказал Хэ Цзы-сюе.

— Да, память у меня страдает, — усмехнулся Лян Цзин-чунь и строго продолжил: — Так вот, раз оба эти первые подручные работают неплохо, то ты даже не задумывался над таким вопросом. Так ведь?

— Да, именно так, — наклонил голову Хэ Цзы-сюе. — Директор завода тоже спрашивал меня, как работают эти рабочие. Я ответил ему, что неплохо, считаются в цехе лучшими подручными.

Лян Цзин-чунь подошел к столу, стряхнул в пепельницу пепел с сигареты и сел в кресло. Хэ Цзы-сюе посмотрел на секретаря и нерешительно спросил:

— Товарищ секретарь, у тебя есть еще ко мне что-нибудь? — ему не терпелось поскорее уйти отсюда.

— Скажи мне, товарищ Хэ Цзы-сюе, как давно работают на заводе эти подручные?

— Я секретарем цехового бюро работаю немногим больше года, — объяснил Хэ Цзы-сюе, — и поэтому не очень хорошо знаю, как они работали до моего прихода в цех.

— Это никуда не годится. Партийный руководитель должен знать прошлое своих рабочих. — Лян Цзин-чунь помолчал немного и недовольным тоном продолжал: — Я интересовался, какой ущерб нанесен тем, что вовремя не было открыто выпускное отверстие; и то, что я узнал, весьма обеспокоило меня. В тот момент в печи варилась марганцевая сталь особой марки, которая должна была пойти на изготовление снарядов для частей китайских народных добровольцев в Корее… Ты, товарищ Хэ Цзы-сюе, представляешь себе, насколько это была важная политическая задача… А мы ее не выполнили. Пришлось делать еще одну плавку, и время было упущено. Такие случаи недопустимы! — Лян Цзин-чунь глубоко затянулся — чувствовалось, что он старается подавить в себе волнение.

— Товарищ секретарь, — возбужденно произнес Хэ Цзы-сюе, — ты прав, я займусь этим вопросом.

— Товарищ Хэ Цзы-сюе, у меня есть к тебе еще один вопрос, — мягко сказал Лян Цзин-чунь. — Ты не помнишь, за время твоей работы в цехе эти двое…

— Первых подручных, — снова подсказал Хэ Цзы-сюе и тут же продолжил: — Ты хочешь спросить, товарищ секретарь, не делали ли они раньше ошибок? Я точно помню, что не делали.

— Я вот что хочу спросить: не случалось ли так, что при этих подручных и раньше задерживалось вскрытие выпускного отверстия? Хотя бы на полчаса или даже минут на десять-двадцать?

— Задержки минут на десять и даже больше бывают довольно часто.

— Мы должны изучить все такие случаи. Можем мы это сделать?

— Конечно, можем, — торопливо ответил Хэ Цзы-сюе. — Время, потраченное на вскрытие отверстия, каждый раз записывается в сменный журнал. Только на проверку этого потребуется пара дней.

В душе он был недоволен, ибо просмотреть журналы за несколько лет было не таким уж легким делом. Но он тут же храбро вызвался взяться за эту работу, чувствуя себя и так во многом виноватым.

— Я могу сразу же приступить!

— Раз есть такие журналы, — спокойно оказал Лян Цзин-чунь, — то мы попросим другого товарища просмотреть их, а ты сделаешь вот что…

— Я найду время, чтобы просмотреть все журналы, — перебил парторга Хэ Цзы-сюе, — думаю, что смогу управиться за один день.

— А когда заделывают выпускное отверстие и затем вскрывают его, первым подручным кто-нибудь помогает?

— Да, обычно один-два человека.

— В таком случае ты переговори с этими рабочими. Они-то уж наверняка должны знать, и как заделывали выпускное отверстие и как вскрывали его.

— Я с ними провел совещание, и все они стоят на одном, — тут на лице Хэ Цзы-сюе появилось страдальческое выражение, — на том, что причина этого невыяснима.

Лян Цзин-чунь подумал немного и снова спросил:

— А не затаили ли после этого случая рабочие друг на друга обиду?..

— Возможно, — ответил Хэ Цзы-сюе. — Чжоу Кай-линь обвинил Ли Цзи-мина в том, что его бригада плохо заделала отверстие. А тот, в свою очередь, заявил, что просто Чжоу Кай-линь не умеет вскрывать его. А по правде говоря, они оба не правы.

Лян Цзин-чунь достал из кармана блокнот, записал фамилии обоих первых подручных и поинтересовался:

— Кто из них, по твоим личным наблюдениям, работает лучше?

— Работают они оба неплохо, — повторил уже сказанную им фразу Хэ Цзы-сюе и стал раздумывать «вслух: — Но Чжоу Кай-линь не любит выступать на собраниях, а в разговоре с друзьями нередко высказывает недовольство. Политический уровень у него низок, он пасует перед трудностями. Да и в коллективе у него сложились неважные отношения. А Ли Цзи-мин, тот совершенно другое дело. Он профгрупорг, любое задание выполняет быстро и хорошо, ну и идеологический уровень у него подходящий. Есть, конечно, и у него недостаток: он очень любит подшучивать и высмеивать других.