В одну реку дважды. Сирийская война глазами русского наемника - [21]

Под впечатлением от произошедшего расселись в комнате на совещании, которое проводилось под председательством сразу двух начальников, что было само по себе событием неординарным. Одним из них был сам великий и ужасный Бетховен, командир бригады, другим — важная персона с позывным Блондин. Должность Блондина не мог четко определить никто, но знали, что полномочия он имеет примерно равные с Бетховеном. Оба опытные и бывалые вояки, прошедшие через множество боев и войн, в прошлом кадровые офицеры.

Бетховен начал распекать присутствующих за все подряд, находя тут и там то небрежности в исполнении, то неправильности в понимании. Первому досталось замтеху, начальнику бронетанковой службы. Бетховен в свойственной ему язвительной манере, щуря глаза и разрубая ладонью воздух, долго выговаривал тому за неумение организовать нужный уровень ремонта и обслуживания боевой техники бригады. Замтех, по мнению Мартина, был парнем неплохим, но для своей должности в рядах легиона совсем не годился. В армии главенствует приказная форма решения любого вопроса, не признающая простой здравый смысл. В ЧВК же нужно было включать больше творческой фантазии и в какой-то степени предприимчивости. Оправдываясь, замтех дошел до того, что к чему-то указал на наличие полного комплекта ключей на машинах разведывательной роты при общем дефиците у всех остальных. Мартин даже не нашелся что сказать в ответ на такую странную претензию. Как старательность и рачительность водителей разведроты, собравших полный набор ключей, влияла на остальных, было не совсем понятно. Ситуацию разрядил Дунай, пригрозив, что тех, кого выловят за кражей инструмента, отдадут Ратнику, чем вызвал у всех одобрительный смех.

Потом слово взял Блондин и, густо перемешивая свою речь армейским фольклором с матом и двусмысленными намеками, поведал об общем состоянии дел и планах на будущее. Блондину доставляло удовольствие в своих речах применять едкие шуточки и матерные выражения, в его понимании это было проявлением чувства юмора. Мартина Блондин недолюбливал — видимо, не мог простить разведчику ситуацию с сербом Волком, которого протежировал. Увидев на совещании командира роты разведки, воспользовался возможностью и вцепился в него, обвинив в попытке списать под видом сбитого в бою квадрокоптер, который, по словам Блондина, на самом деле был сломан на базе. Один дрон действительно был сбит в горах пулеметной очередью и пропал, другой, поврежденный во время полетов, был уже почти полностью восстановлен, и обвинения выглядели абсолютно надуманными и оскорбительными. Попытку Мартина объяснить ситуацию Блондин пресек, не допуская никаких возражений. Это была обычная, укоренившаяся в легионе практика, начальники не утруждали себя разбирательствами, принимая на веру первую же подброшенную версию. Обвинениями начальники разбрасывались не задумываясь и любое возражение в ответ на оскорбление могли использовать как повод для увольнения. В тот момент Мартину до скрежета зубов и онемения сжатых в кулак пальцев хотелось врезать Блондину в переносицу между седых бровей, но он сумел сдержаться — так быстро терять работу не входило в его планы. Впоследствии отношения с Блондином наладились, но осадок все же остался.

Дунай на правах начальника штаба обратился к тыловикам: «Есть те, кто идут в атаку с ружьем, а есть те, кто обеспечивает их всем необходимым, но в бой не идут. Так вот, ваши старания, усталость и бессонные ночи — это компенсация за отсутствие риска быть убитыми или ранеными. Зарабатываете вы немногим меньше, а то и больше рядового бойца, так что требую полной самоотдачи, меня ваши недосыпания и недоедания не волнуют. За вашу работу буду спрашивать с вас жестко».

«Отличное высказывание, — подумал про себя Мартин, — вот тебе и подсказка. Пусть техник выполняет свою работу, никакие боевые в табеле ему ни к чему. Недополучит денег, зато не рискует, а мы ему потом, если заслужит, компенсируем все премией».

Совещание закончилось, все разбрелись по своим местам на ночлег, пробивая плотную завесу тьмы фонариками, — электричество, как обычно в это время, отключили, работали только осветительные приборы, запитанные от урчащего генератора. Наутро для Ратника выделили машины из тыловых подразделений, а на вопрос Мартина, когда можно будет уже и ему обрадоваться своему пикапу, замтех развел руками. Отпуск подошел к концу, пора собирать вещи и снова в горы.

Глава 12. Один день под Кинсиббой

Очередной день затянувшейся позиционной войны для легионеров, стоявших в маленькой деревушке под Кинсиббой, начался обыденно: умывание холодной водой, приготовление завтрака и заваривание горячего чая. Воду брали из горного родника, когда-то пробившего себе путь через скалу и позже оформленного трудолюбивыми хозяевами здешних гор в небольшой фонтан, обложенный гранитными плитами.

Несмотря на февраль, припекало уже совсем по-весеннему, и продрогшие за ночь солдаты удачи наслаждались утренним солнцем и теплом. И даже нахождение на переднем крае, на расстоянии досягаемости вражеских реактивных ракет и крупнокалиберных пулеметов, не сильно их напрягало: такие условия были для них делом привычным и, можно сказать, рутинным.