В одно мгновение - [70]

Мо широко распахивает глаза:

– То есть никто из твоих близких не знает, что случилось?

Кайл вымучивает улыбку:

– Может, так даже лучше.

Мо обдумывает его слова, и я вижу, как потрясение у нее на лице сменяется пониманием.

– Наверное, ты прав. Если честно, когда все вокруг знают, это просто ужасно. – Она отпивает из чашки. – Нет, все, естественно, очень добры и предупредительны, но они ведь не понимают.

– Ну да, – соглашается Кайл, – это и правда сложно описать.

Мо кивает, обхватывает ладонями чашку и смотрит на пар, поднимающийся над ней.

– Знаешь, все как будто думают, что это было такое крутое приключение, и им так интересно о нем послушать. – Она вздрагивает.

– Они слишком часто ходят в кино, – говорит Кайл. – Нет ничего крутого и интересного в том, что гибнут дети, или в том, что люди лишаются пальцев.

Мо резко бледнеет.

– Прости, – быстро говорит Кайл. – Прости, прости.

– Нет, – отвечает Мо, – все в порядке. Я потому и приехала. Я хочу услышать обо всем, что было. – У нее в глазах стоят слезы, а кожа белая, как снег за окном.

– Ты уверена? – встревоженно спрашивает Кайл.

Она кивает и поднимает голову, смотрит ему прямо в глаза.

– Я должна знать, что я не сумасшедшая, – говорит она, и у меня щемит сердце от мысли о том, как много всего ей пришлось пережить в одиночку. Ей совершенно не с кем поговорить о том единственном, что ее сейчас беспокоит.

– Ты не сумасшедшая, – говорит Кайл.

Он явно расстроен и не понимает, как ему следует поступить, когда красивая девушка просит его рассказать ей о самом жутком событии в мире. Главным образом потому, что он знает: его рассказ ее расстроит, а это последнее, чего ему сейчас хочется.

– В общем, мне нужно знать, что произошло, – говорит Мо. – Во всех подробностях. – Она морщит нос, закрывает глаза. Делает глубокий вдох, вновь открывает глаза, смотрит прямо на Кайла и говорит: – Еще мне нужно, чтобы потом ты сказал мне, что это не повторится.

Кайл тянется к Мо через стол, берет ее ладони в свои и, так же как Мо сделав глубокий вдох, начинает:

– В тот вечер я ехал на работу и у меня сломалась машина…

На то, чтобы рассказать все от начала и до конца, у него уходит почти час. Все это время он держит руки Мо в своих руках, а Мо слушает его, не поднимая глаз. Слушая его, она вздрагивает. Порой ей не удается сдержать слезы. Кайл всякий раз замолкает, делает несколько резких вдохов, и я вижу, что он отчаянно хочет ее утешить, помочь ей пережить этот кошмар.

Идут минуты, Мо отважно одолевает сказанное им и наконец кивает ему, показывая, что он может продолжить рассказ. Он ни о чем не врет, просто упускает одну деталь. Он не рассказывает Мо о том, как соскользнул с края обрыва, а мама его не удержала. Я смотрю на его лицо, когда он это делает: вспоминая, он лишь чуть морщится, но тут же продолжает свой рассказ.

– А потом меня отвезли в травмпункт, – говорит он. – И теперь я сижу здесь, с тобой. – Мо поднимает на него глаза, а он улыбается ей вымученной, кривоватой улыбкой. Вытягивает руки, обхватывает ладони Мо целиком и добавляет: – И это не повторится.

– Спасибо, – говорит она.

– Пожалуйста. – Он выпускает ее руки, откидывается на спинку стула.

Мо устало облокачивается на стол.

– Откуда вы знали, в какую сторону идти? – спрашивает она.

– Это все миссис Миллер, – отвечает он. – Она просто потрясающая. Я до сих пор не понимаю как, но она знала, куда нам идти. Когда я думаю о том, как мы с ней оттуда выбрались, то не могу понять, как нам это удалось. Мы совершенно не понимали, в правильную ли сторону идем, постоянно заходили в тупик и поворачивали обратно. Помню, мне казалось, что у нас ничего не выйдет, но потом я смотрел на миссис Миллер и думал, что раз она еще может идти, то и я тоже могу. И… – Он замолкает, откидывает голову и, смеясь, мотает ею из стороны в сторону.

– И что?

Он фыркает:

– И я все время думал о тебе и об этих твоих нелепых сапогах.

– О моих сапогах?

Он улыбается широкой, счастливой улыбкой:

– Ага. Они выглядели так, будто ты собиралась на концерт или еще куда. Такая блестящая кожа, каблуки.

Мо краснеет:

– К твоему сведению, это были сапоги «Прада».

– Ясно, ну в любом случае я только об этом и думал. О том, как нелепо они смотрелись и как сильно у тебя в них мерзли ноги. И я понимал, что мне нельзя останавливаться, что я во что бы то ни стало должен идти дальше.

Будь я жива, я бы вся засияла, да и теперь вокруг меня словно взрываются фейерверки в честь четвертого июля. Мо тоже это чувствует. Любая девушка бы почувствовала. Парень шел сквозь метель и снегопад, чтобы ее спасти, его толкал вперед страх за нее, за ее ноги, замерзающие в дурацких сапогах.

Мо поднимает ногу в походном ботинке:

– Так лучше?

– Гораздо. Очень сексуально.

Мо бросает в него салфетку, и он отбивается, смеясь. Он так мило смеется. Все, что он сейчас делает, кажется мне милым. Даже если бы он высморкался, я все равно решила бы, что это сексуально.

– Ты узнала все, что хотела, – говорит Кайл, – значит, больше тебе от меня ничего не нужно?

– Нужно, – отвечает Мо. – Потому что ты соврал.

Кайл щурится и наклоняет голову вбок.

– Есть еще что-то, о чем ты мне не рассказал.