В Новом Свете - [134]

Мне довелось вглядываться в эти исторические катаклизмы уже при работе над «Практической метафизикой» и «Метаполитикой». И уже тогда меня поражала иррациональная свирепость нашествий кочевников и мигрантов.

На пальцах одной руки можно перечислить племена, которые с самого начала завоёвывали земледельческие государства для того, чтобы воцариться и управлять ими: персы, македонцы, вестготы, арабы. Остальные поначалу предавали огню и мечу всё на своём пути. Скифы, кельты, германцы, гунны, вандалы, норманны, монголы демонстрируют ненависть именно к укладу жизни народов-земледельцев, не только уничтожают население, но тратят время и силы на разрушение городов, дорог, оросительных каналов.

Сходство этой ненависти кочевников к земледельцам с ненавистью сегодняшних земледельцев-мусульман к индустриальному миру казалось мне необычайно многозначительным. Недаром пик ненависти арабского мира направлен на Израиль — государство, прыжком вошедшее в индустриальную эру, хотя при своём образовании оно имело те же начальные ресурсы, что и его арабские соседи. Однако три тысячи лет назад иудеи-кочевники демонстрировали такую же иррациональную ненависть к осёдлым народам Земли обетованной.

Из Пятикнижия совершенно ясно видно: чужой, иноплеменник не значил для наступающих иудеев ничего. Заповеди «не убий», «не лги», «не бери чужого», «не прелюбодействуй» и прочие определяли только отношения со своими, с соплеменниками. Все остальные подлежали поголовному уничтожению. Когда иудейская армия вернулась в стан после победы над мадианитянами, Моисей страшно рассердился на своих командиров за то, что они убивали только мужчин вражеского племени.

«И прогневался Моисей на военачальников, тысяченачальников и стоначальников, пришедших с войны, и сказал им Моисей: “Для чего вы оставили в живых всех женщин?.. Убейте всех детей мужеского пола, и всех женщин, познавших мужа на мужеском ложе, убейте; а всех детей женского пола, которые не познали мужеского ложа, оставьте в живых для себя”» (Чис. 31,14—17).

Эго поголовное истребление местного населения продолжается и в Земле Ханаанской. При взятии Иерихона иудеи «предали заклятию всё, что в городе, и мужей и жён, и молодых и старых, и волов, и овец, и ослов, всё истребили мечом» (И.Нав. 6,20). Город Гай иудеям удалось захватить при помощи хитрости. «Когда израильтяне перебили всех жителей Гая на поле, в пустыне, куда они преследовали их, и когда все они до последнего пали от острия меча, тогда все израильтяне обратились к Гаю, и поразили его острием меча. Падших в тот день мужей и жён, всех жителей Гая, было двенадцать тысяч. Иисус [Навин] не опускал руки своей, которую простёр с копьём, доколе не предал заклятию всех жителей Гая... И сожёг Иисус Гай, и обратил его в вечные развалины, в пустыню, до сего дня» (И.Нав. 8,24—28).

Подобная тактика выжженной земли ясно показывает, что поначалу иудеи не имели намерения покорить земледельческие народы в Ханаане и господствовать над ними. Нет — выжечь дотла, уничтожить чуждый уклад, чтобы не было соблазна для кочевника, чтобы комфорт городской жизни не приманил его оставить своих богов и поклониться чужим. Иерихон был не просто разрушен — всякая попытка восстановить его объявлена преступлением: «Проклят перед Господом тот, кто восстановит и построит город сей Иерихон; на первенце своём он положит основание его, и на младшем своём поставит врата его».

Не сумев покорить осёдлые народы в долине Иордана, иудеи впадают в полную зависимость от них. В какой-то момент доминирование филистимлян над иудеями доходит до того, что им удаётся полностью обезоружить непокорного противника. «Кузнецов не было во всей земле Израильской, ибо филистимляне опасались, чтобы евреи не сделали меча или копья» (1 Цар. 13,19). В Книге Судей почти нет упоминаний об открытых сражениях с земледельческими народами. Кажется, в этот период евреи враждуют только между собой — но враждуют кроваво.

Враждебность же по отношению к местным сохраняется на протяжении чуть ли не трёх веков, но проявляется она чаще отдельными нападениями и убийствами, которые очень напоминают современный терроризм. Некий Аод был послан иудеями к царю Моавитскому Еглону с дарами. Вручив дары, он попросил царя о свидании с глазу на глаз, чтобы сообщить ему важное послание от Господа. Когда же они остались наедине, «Аод простёр левую руку свою, и взял меч с правого бедра своего, и вонзил его в чрево его» (Суд. 3,21). Аод стал судьёй Израиля, а после него был судьёй другой «герой», Самегор, который шестьсот филистимлян побил воловьим плугом (Суд. 3,31).

Филистимляне всё ещё — не люди. Перебить тысячу из них ослиной челюстью (Суд. 15,15) — подвиг. А почему челюстью? И почему Самегар сражался плугом? Да потому что мечей иудеям жестокие филистимляне не дают. Ослиная челюсть или плуг — такое же вынужденное оружие, как камни интифады три тысячи лет спустя.

Самым знаменитым иудейским террористом переходного периода нужно признать Самсона. Нет, мы не обязаны верить в то, что он перебил тысячу филистимлян ослиной челюстью. Не верим и в триста лисиц, пойманных им для поджога посевов филистимских. В лисиц, несущих привязанные факелы, да ещё связанных попарно хвостами, мы не верим. Но то, что иудеи совершали поджоги полей филистимлян, что сжигали «и копны, и несжатый хлеб, и виноградные сады и масличные» (Суд. 15,5), подтверждается тем, что память об этих деяниях бережно хранилась и исполнитель предстаёт перед нами в ореоле героя.