В нескольких шагах граница... - [86]

Медленно, спокойно позавтракали. Ели то, что нам завернули в Дьёре: сало, колбасу, зеленую паприку. И пили пиво. Трактирщику мы сказали, что ищем господина Мейера. Он кивнул, как будто так и знал, но очень косо посмотрел на нас. Позднее он осторожно подошел к нам и намекнул на то, как много у него хлопот и неприятностей с профсоюзом; он сдал им в аренду внутреннее помещение на субботу и воскресенье и маленькую комнату на первом этаже – для канцелярии.

– Видите ли, главным образом приходят сюда рабочие люди. Я не мог сделать иначе, чтобы… – Потом похвалил Мейера: – Это честный человек, поверьте! Он не коммунист, ему нет никакого дела до коммунистов! Тогда его и дома не было. Он был в Австрии, в эмиграции. Теперь он приличный профсоюзный служащий. Это его профессия. Но он не красный, ни капельки, поверьте!

Мы с Белой переглянулись. Этот дурак принимает нас за сыщиков! Должно быть, немало беспокоит его полиция по делам профсоюза.

Но с Мейером нам, видно, не сварить кашу. То, что он «не красный» и «приличный профсоюзный служащий», трактирщик мог сказать для отвода глаз. Но если во время Советской республики он был в эмиграции…

Ну, все равно, мы его раскусим!

Ах, как медленно текло время! Наконец около трех четвертей десятого порог переступил низенький, в очках, в черном котелке, с усталым лицом господин. Он коротко приветствовал трактирщика, на нас бросил один-единственный взгляд и заспешил по деревянной лестнице в канцелярию.

– Вот господин Мейер, – кивнул трактирщик. – И, словно бы был его секретарем, указал на дверь над лестницей: – Прошу!

Этот Мейер был прирожденный профсоюзный бюрократ!

Я рассказал ему нашу обычную версию: прибыли из Будапешта, безработные, пытались везде, теперь у нас одна надежда – перебраться в Австрию. Там, по слухам, есть возможность работать.

Он не моргнув глазом выслушал нас до конца, лицо его при этом не выражало никаких эмоций. Наконец он проговорил сухим, надтреснутым голосом:

– Трудовую книжку!

Я мгновение подумал, но ничего не придумал.

– У нас нет трудовой книжки.

Он поднял брови:

– Нет трудовой книжки? Как это нет?

– Нет. – Надо было что-то говорить, надо было что-то объяснять. Я сказал то, что придумал наспех: – Мы оба были очень огорчены, когда нас выгнали. Вы ведь знаете, товарищ, какое положение… И мы не пошли за трудовой книжкой. Зачем? По специальности нам все равно не устроиться, а бездельнику не нужна трудовая книжка…

Он немного подумал, потом протянул руку.

– Прошу профсоюзные билеты.

Мне становилось все жарче.

– Тоже нет, – с трудом выговорил я и почувствовал, что на лбу у меня выступила испарина.

Сухой человек вдруг вспылил:

– Тогда что вы здесь ищете? Чего вы от – меня хотите? И зачем вообще обращаетесь в профсоюз, если не можете доказать, что состоите его членами? Кончили!

Он встал из-за высокого, покрытого чернильными пятнами письменного стола, мы тоже встали. «Попытаюсь еще разок», – решил я.

– Вы знаете товарища Ваги?

Он заморгал, не зная, чем объяснить этот вопрос.

– Знаю, – ответил он погодя. – Это партийный секретарь Дьёра, как не знать…

Я сунул руку в карман и передал ему письмо. Он сел читать, мы тоже сели. Потом он взглянул на нас, и теперь уже лицо его казалось более дружелюбным.

– Вам повезло, мне знакома подпись… Но что это вам пришло в голову шататься без трудовой книжки, без профсоюзного билета? Откуда мне знать, кто вы? А вдруг провокаторы! – И словно бы снова стал нас подозревать: – Зачем вы пришли сюда? Почему не в Сомбатхей? Письмо адресовано туда.

Я взял со стола конверт и показал ему адрес. Он некоторое время смотрел, понял наконец и кивнул.

– Ну, так! – определил он. – И все-таки, если хотите знать, это в некотором роде удача. В Сомбатхей вы все равно не попали бы, раз у вас нет удостоверения личности. А может, сидели бы даже в полицейской камере, пока не прибудут из Будапешта ваши удостоверения… Не знаю, что там за черт. Ночью заняли город, вокзал кишит шпиками. У меня трижды проверяли документы, даже в поезде. Проверяли у всех мужчин… Кого-то, наверное, ищут. Насколько мне известно, в Сомбатхее не ожидается никакого рабочего выступления… Словом, вам малость повезло… – утвердительно сказал он.

А мы с Белой чувствовали себя, как люди, которых в самый последний момент вытащили из-под колес скорого поезда.

«Малость» повезло! Так и хотелось поласкать это «маленькое» везение… Мы-то знали, кого ищут в Сомбатхее! Но тогда мы не знали еще обстоятельств более близких…

Тамаш Покол и его компания, как я уже говорил, до позднего вечера гоняясь за нами по Дьёру, успели тем не менее обменяться несколькими телеграммами с Сомбатхеем. Начальник сыскного отделения в Сомбатхее сообщил им, так же как утром младшему инспектору, что живущий на улице Руми, дом восемь, металлист, по имени Вурм, субботу и воскресенье проводит дома в Чорне, и далее, что, по свидетельству живущих в доме, в субботу и воскресенье никто к нему не наведывался. Двух мужчин, подобных нам по внешности, в Сомбатхее до сих пор не встречали. Тамаш Покол, так же как и младший инспектор, сделал правильный вывод. Беглецы знают, что бесполезно искать в Сомбатхее Вурма до понедельника, значит, до тех пор они будут шататься по Дьёру. Да, но теперь они уже могут отправиться в путь. Надо их встретить в Сомбатхее! Если это они, что кажется наиболее вероятным, и если письмо оставлено не для того, чтобы запутать следы, а – это менее вероятно, ибо факт, что Гёнью было отводящим направлением, – тогда в Сомбатхее они попадут в ловушку…