Лиллиан была парализована ужасом. От страха она не могла выговорить ни слова. Не соображала, что там ворчит Рай, только знала: от его близости, его мужского запаха и звука его голоса она чувствовала себя в безопасности.
Вдруг он дернулся, поднял ее, повернулся и куда-то понес… Лиллиан растерялась. В следующее мгновение она уже лежала на спине, вдавленная в матрас широкой кровати всей тяжестью его тела. Чуть поколебавшись, он впился горячими губами в ее губы.
Грубый мужской поцелуй был властным и чувственным, и это вывело ее из состояния растерянности. Раздвинув языком ее губы, Рай проник внутрь ее рта. Он целовал ее так страстно, что Лиллиан стала задыхаться. Она услышала треск завязки на корсаже рубашки и почувствовала, как его огромная рука стиснула ее обнаженную грудь и сильно сдавила сосок.
Невероятная истома охватила Лиллиан. Возбуждение достигло самых потаенных уголков ее тела. Лиллиан казалось, что она тает, и, не удержавшись, ответила на его поцелуй. Ее уступчивость воспламенила Рая донельзя. Он навалился на нее еще сильнее, а поцелуй стал еще более страстным. Она будто тонула, теряя всякое представление о реальности. Неизвестные ранее чувства нахлынули на нее. И это испугало ее больше всего.
Отпустив его шею, Лиллиан уперлась руками ему в грудь и попыталась оттолкнуть. Мужские сильные руки скользнули по ее бедрам к ягодицам.
Лиллиан закричала. Она испытывала дикий ужас от его страстных объятий, но в то же время возбуждение и растущее желание пронзали ее. Она чувствовала прикосновение его горячей кожи и понимала, что это необходимо прекратить. И Лиллиан ухитрилась оттолкнуть Рая. Она чуть не поддалась тому поразительному и пугающему чувству, которое он заставил ее испытать: еще немного, и…
Рай слегка отодвинулся и насмешливо протянул:
— В чем дело, Принцесса? Передумала?
Стараясь перевести дух, Лиллиан беспомощно глядела на темное лицо, склонившееся к ней. Теперь, когда он прервал поцелуй, ее губы жаждали его губ, таких сильных и таких властных. Его руки медленно покидали те места, где находились прежде; и у Лиллиан возникло безумное желание схватить их и вернуть обратно. Тело ее дрожало от настоящей боли. Понадобилась секунда, чтобы она осознала, что дрожь, охватившая и его тело, свидетельствует о ярости и гневе.
Рай сполз с нее и грязно выругался. Лиллиан вжалась в матрас, с ужасом обнаружив, что ее ночная рубашка задрана до самой шеи. Она откатилась в сторону и вскочила с кровати, поправляя рубашку. Потом попыталась на ощупь найти завязку от корсажа, но сдалась и просто запахнула лиф.
— Есть масса названий для таких приставал, как ты. — Голос Рая звучал мрачно. — Первое, что приходит в голову: грязная…
— Там з… з… — попыталась объяснить Лиллиан, она хотела забыть его жестокие слова, исправить то кошмарное положение, которое каким-то образом стало еще кошмарнее, но у нее стучали зубы, и она прикусила язык.
Рай усмехнулся:
— У вас в комнате всего лишь собака. Чертов щенок, большой, как лошадь, но совершенно безобидный и совершенно безопасный.
— Н-нет. Зм… з… з…
Скрипнула кровать, когда Рай вскочил и снова стал ругаться. Ее следующая попытка «Там зм… змея» была заглушена звуком выдвигаемого ящика. Потом ящик снова закрыли, и опять раздалась ругань.
Лиллиан вдруг успокоилась и перестала дрожать, так как отчетливо поняла одну вещь: Раю Парришу она не просто не понравилась, он ее презирает. И от этого внезапно пришедшего к ней понимания она вся съежилась. Человек, который знает ее менее двенадцати часов, испытывает к ней отвращение. И ее снова начало колотить.
Боясь оставаться в этой комнате и страшась возвращаться к себе, Лиллиан, шатаясь, двинулась к двери в холл. Найдя дверную ручку, она повернула ее и быстро прошмыгнула в темный провал двери.
Убежище она себе отыскала в комнате для гостей. Все еще перепуганная, она торопливо осмотрела помещение.
Лиллиан была уверена, что треск, который она слышала, издавала гремучая змея. Она видела достаточно много фильмов о змеях, чтобы знать это наверняка.
И она опять заплакала, от обиды и от невесть откуда взявшегося отчаяния. Вместо того, чтобы помочь, Рай швырнул ее на кровать и набросился с поцелуями, будто сексуальный маньяк. О Боже, но ведь она тоже целовала его! Целовала и чувствовала такое, чего и представить себе не могла. Еще немножко, и она бы просто сошла с ума.
Вспомнив, с каким отвращением он назвал ее грязной, Лиллиан ощутила боль в сердце. И, когда осознала, какой кошмар она только что пережила, ей стало плохо. Прикрыв глаза, Лиллиан словно застыла в ожидании следующего кошмара. Потом шевельнулась — и поняла, что еще жива. Открыла глаза и осмотрелась.
Удостоверившись, что в комнате безопасно, она подошла к кровати, откинула покрывало и легла. Уложив поудобнее подушку, натянула покрывало до подбородка и попыталась успокоиться. Если удастся остаться в живых до утра, она как-нибудь проникнет к себе в спальню, соберет вещи и сбежит из этого проклятого дома.
Если бы знала заранее, чем грозит это путешествие, она бы придумала любой предлог, чтобы избежать его. И впервые в жизни Лиллиан поняла, что существует нечто более страшное, чем гнев ее бабушки.
