Лиллиан, проигнорировав его сарказм, строго кивнула.
— Он сказал ей, что я приехала?
— Об этом он мне не сообщил.
Рай говорил с таким раздражением, что она снова почувствовала себя незваным гостем. И постаралась скрыть нарастающую тревогу. Господи, одна мысль о том, что ее оставили на этого человека, была ненавистна. Не потому, что Рай вел себя как негостеприимный хозяин, отнюдь! Просто он дал ей понять, что она вообще нежеланный человек. Ненужный!
Таковой она ощущала себя всю жизнь. И этот грубый чужак ведет себя точно так же, как члены ее семьи.
Похоже, она обладает каким-то таинственным даром отталкивать от себя людей… даром никому не нравиться. Временами Лиллиан думала, что можно умереть от недостатка любви, и удивлялась, что все еще оставалась живой. Наверное, это ее крест — жить без любви…
Лиллиан перевела взгляд на мальчика, который сражался с парусом своей игрушечной лодки. Выговорив хриплым голосом: «Кажется, Джои нуждается в помощи», она пошла к бассейну.
Но, когда она добралась, Джои уже выправил парус и спустил лодку на воду. Он был так поглощен своим занятием, что Лиллиан остановилась неподалеку, боясь ему помешать.
Яркая лодочка, оказавшись на воде, как-то странно нырнула и завертелась волчком. Джои толкнул ее, и она заскользила по поверхности, потом остановилась. Мальчик следовал за ней, по пояс в воде.
Лиллиан вернулась к шезлонгу. Все это время Рай не сводил с нее глаз, — такое внимание действовало на нервы. И она была не в состоянии заставить себя сесть.
— Мальчик отлично знает, что делает. Должна была сама понять, — сообщила она, чувствуя себя так неловко, что ей хотелось кричать. Как было бы здорово, если бы она умела вести себя непринужденно!
Не в силах выдержать пристальный взгляд Рая, Лиллиан на мгновение опустила глаза, потом снова подняла их.
— Я понимаю, мое присутствие здесь… э… причиняет неудобства. Может, какой-нибудь отель или… — Она запнулась, увидев, как грозно сдвинулись его темные брови. — А когда Ракель вернется, мы сможем и там поговорить.
Но он отрицательно покачал головой, уголок его рта стал подергиваться.
— Мне казалось, вы сначала подождете, когда окончательно тут изжаритесь, одичаете и помрете от скуки, а лишь потом захныкаете об отъезде.
Лиллиан дернулась, будто ей влепили пощечину. И тут же появилось сильное желание дать сдачи.
— Думаю, в любом месте Техаса жарко, грязно и скучно, мистер Парриш, но хныкать я не привыкла. Тем не менее я отлично понимаю, что являюсь нежеланным гостем. На моем месте вы поступили бы так же.
Его глаза вспыхнули темным огнем, а усмешка сошла с губ.
— Если бы я оказался на вашем месте, вам бы пришлось терпеть меня столько, сколько бы мне потребовалось.
— И именно в этом наше различие, насколько я понимаю, — спокойно заметила Лиллиан. — Тот факт, что распущенность позволяет вам срывать дурное настроение на других и причинять им боль, только бы все было по-вашему, удивления не вызывает. Я себя так не веду, но и не требую, чтобы и другие обладали моими чертами характера.
Рай засмеялся, и она покраснела.
— Возможно, вы себя так и не ведете, но, как я догадываюсь, обладаете большим опытом общения с людьми, которые многого требуют.
Лиллиан ничего не сумела ответить. Да и зачем? Этот человек, безусловно, все понял. Он знает ее сестру, и бабушка произвела на него неизгладимое впечатление по телефону. Вряд ли они сумеют завязать нормальные отношения.
— Тем не менее, мистер Парриш, по-моему, лучше мне переехать в другое место. Нам обоим так будет гораздо удобнее.
— Что-то подсказывает мне, что ваша бабуля не даст даже крысиного хвоста ради удобства других. Как вы объясните ей свой переезд в мотель в сорока милях отсюда, когда вы обязаны находиться здесь?
Лиллиан опять стало жарко.
— Благодарю за заботу, но это касается только меня.
На губах Рая заиграла улыбка.
— Милашка, если ты не в состоянии справиться со мной, то каким образом сумеешь одолеть свою сестру, когда она появится? Она и раньше, по-видимому, плохо себя вела, но за время пребывания у нас она совсем с катушек съехала.
Ее охватила сильная тревога.
— Что вы этим хотите сказать… с катушек? Рай внимательно следил за выражением лица
Лиллиан. И он отчетливо увидел, как в ее красивых голубых глазах на мгновение мелькнула тревога. За кого она беспокоится: за себя или за сестру?
Но быть добрым он себе не позволил.
— Если мне скажут, что моя сестра — злобная и жестокая, — процедил он, — что она ненавидит детей и животных, что она напивается до потери сознания, ругается и пристает к каждому мужчине старше шестнадцати, я скажу, что она съехала с катушек.
Рай услышал, как Лиллиан ахнула, и увидел, что лицо ее внезапно побледнело. Он поразил ее до глубины души. Узкие плечики ее выпрямились. Она все еще была потрясена, но, взяв себя в руки, посмотрела прямо ему в глаза.
— Подобная характеристика моей сестры вынуждает меня задуматься о том, каким же человеком является ваш брат, если хочет жениться на такой женщине.
Колкость Лиллиан не достигла цели.
— Многие мужчины влюбляются в красивое личико и соблазнительное тело, думая при этом, что нашли любовь всей своей жизни. Но когда-нибудь они поймут, что влюбились в яркую скорлупу. И что за яркой скорлупой прячется одно уродство.
