В нашем доме на Старомонетном, на выселках и в поле - [69]
Наш отдел был родоначальником прогремевших по всей Академии наук и по всей Москве капустников. Это была вершина изобретательности, смеха и юмора. И иносказаний! Можно ли забыть исполнение танца маленьких лебедей отнюдь не миниатюрными Витей Филькиным, Славой Басовым и Витей Таргульяном? Или исполнение Ниной Караваевой «Помнишь мезозойскую культуру» в воссозданной на сцене пещере? Впрочем, это отдельная тема, которая заслуживает специального рассмотрения.
С 1956 по 1960 год мы работали в составе Амурской комплексной советско-китайской экспедиции АН СССР и АН КНР на огромной территории бассейна Амура и, главным образом, вдоль долин крупных рек, т. к. задачей экспедиции была разработка проекта создания каскада крупных ГЭС и схемы комплексного использования природных ресурсов Приамурья. Работая в составе физико-географического отряда экспедиции под начальством ВВ, мы совершили много интереснейших маршрутов большой протяженности: неоднократно прошли весь Амур, низовья Сунгари до г. Цзямусы, Аргунь и Шилку на катере Краснознаменной Амурской флотилии ГПБ-1 с мичманом П. В. Шебарчиным; сделали много пеших и конных путешествий. В сложных полевых походах ВВ порой показывала чудеса храбрости, которые ей давались нелегко. Дело в том, что она была высокой, горбящейся, как это бывает у высоких людей, довольно нескладной женщиной. В городе, в Институте ходила она медленно, осторожно, с опаской преодолевая лестницы. В поле это был другой человек. Она ни в чем не уступала нам – тогда молодым людям, не отставала от нас в маршрутах, была инициатором многих сложных и подчас рискованных путешествий. Судите сами.
Физикогеографический отряд Амурской экспедиции АН СССР и АН КНР, 1956 г. Стоянка у берега Сунгари. В. В. Никольская третья справа, первый В. П. Чичагов.
1955 год – она проделала многодневный, пеший, длительный и опасный штурм упоминавшихся массива Бекельдеуль в Тукурингре-Джагды по зейской непролазной тайге, через болота вдоль каменистых порожистых рек. Вдвоем, с минимумом продуктов. Если что – не вытащить.
1956-й – холодное, октябрьское путешествие по северу Большого Хингана на экспедиционной машине по непростым таежным дорогам в верховья р. Нонни до последнего населенного пункта, а дальше на конях в многодневный маршрут к истокам этой реки, в область древних жителей – манегров. Несмотря на китайскую охрану из одного юного солдата с винтовкой и начальника милиции г. Хэйхэ с громадным маузером в деревянной кобуре, в те годы сохранялась опасность нападения хунхузов – известных с русско-японской войны разбойников и злодеев. О них нас предупреждали китайские власти. (Хунхузы – это маньчжурский вариант кровожадных башибузуков времен русско-турецкой войны 1877–1978 гг.). С упорством, достойным подражания, высокая ВВ тряслась в седле на низкорослой лошадке по таежным тропам Хингана, преодолевая броды горных рек, россыпи и курумы, ночуя в палатке на покрытой инеем и опавшей листвой земле. Ей позарез нужно было дойти до истоков Нонни, чтобы выяснить, не было ли там древней долины Амура, т. е. не соединялся ли Амур с Сунгари в прошлом. Отбив и стерев все, что возможно, невероятно устав, ВВ явно через силу проделала этот тяжелый конный маршрут. Но, приняв муки, радовалась успеху. Она была большим оптимистом!
1957 год. Мы хорошо поработали в долине Амура, собрали богатый новый интересный материал; с погодой нам везло, катер действовал бесперебойно, настроение у всех было праздничным.
И вот однажды ВВ мне ласково говорит: «Валечка-Валерочка, собирайте большую резиновую лодку, возьмите ружье, спиннинг и самое необходимое, о продуктах я позабочусь сама. Делаем водный маршрут по Амгуни, катер спустится по Амуру и будет нас встречать в пос. Маго, на Нижнем Амуре».
Я был не новичок в сплавах на плотах и резиновых лодках; в юности выступал в соревнованиях по гребле и, казалось, умел обращаться с резинками, любил водные маршруты. Согласился сразу и с радостью. Забросились на Амгунь через Ургал в пос. Могды. Переночевали у молоденьких учительниц, помылись в бане. Утром я накачал лодку, погрузил вещи и с трудом усадил ВВ. Лодка-пятисотка была сильно загружена, сидеть и грести было неудобно. ВВ сидела на корме. Она мне представлялась опытным дальневосточником, прошедшим все воды, огни и трубы этого славного региона. Я был уверен, что она была знакома и с долиной Амгуни. Прежде, чем отвязать фал от прибрежного куста, я поинтересовался, когда ВВ путешествовала по этой трудно проходимой, быстрой реке. В ответ услышал: «Впервые». Так. Значит, идем по неизвестной реке «с листа». Посмотрели стотысячные планшеты. Река, как река. В верховьях поуже и попрямее, значит быстрее. В среднем течении несколько проток, в нижнем – много излучин, спокойное течение. Главное на карты не было нанесено…
Сомненья прочь! С Богом! С первых минут мне стало ясно, что Амгунь река, мягко выражаясь, с вспыльчивым характером и наш маршрут не будет простым. Сначала течение было очень быстрым, и я с трудом держался форватера, лодка резво прыгала на перекатах. Первые дни мы шли тем не менее спокойно, удачно решая первые «тренировочные» задачи, на которые не скупилась Амгунь. На четвертый день нам было необходимо подойти к береговому обрыву и описать обнажение неогеновых отложений. Течение под подмываемым бережком было сильным, и я с большим трудом, с третьей попытки, подвел лодку под обнажение. Вода ревела, и удерживать лодку в одном положении было почти невозможно. ВВ не могла встать на бившийся в волнах борт лодки, а я не мог ей доверить лодку. Это было мучением для нее и для меня. Наконец, ей с большим трудом удалось описать обнажение, а мне взять пробы. Снова в путь.
