В Москве полночь - [10]

— Да, вероятно. И старательные. Уже хорошо. Главное, чтобы в деле… Как это будет по-узбекски? Вот-вот, не импровизировали.

— Помнишь, как тебя из-под Тахтакуля вывозили? — засмеялся хозяин. — Сплошная импровизация.

Акопов зябко поежился. Он с группой тогда вернулся из рейда по Регистану, потеряв половину людей. А советская авиация по ошибке разбомбила десантный батальон, который дожидался группу Акопова. Аккуратно расколошматила, тщательно, как только и можно разделать своих… Придя в точку рандеву, Акопов нашел сожженную технику и шайку местных мародеров, которая подбирала то, что осталось от батальона. Незначительную часть уцелевших Акопов догнал уже в горах, на марше, и тут же пришлось ввязываться в бой с какой-то душманской частью, вооруженной до зубов китайскими минометами и американскими эр-эсами. Бежали так, что пятки сверкали… С одним из своих людей Акопов забился на явку в крохотном кишлаке, где нельзя было по нужде во двор сунуться… Две недели Акопов ждал известий от Рахмата, и эти две недели были самыми длинными в жизни.

— Все думаю, — сказал глухо Акопов, — там, в Афгане, чего больше было, Рахмат, ошибок или предательства?

— А я об этом не думаю, — после некоторого молчания сказал Рахмат. — И тебе не советую.

— Понимаешь, у нас с тобой есть привилегия думать, — упрямо сказал Акопов. — Заслужили такое право… На мысли, на сомнения.

— Ты еще до сих пор не понял, в какую цену встают сомнения? — вздохнул Рахмат. — А я вот… Лет тридцать назад… Засомневался, когда надо было убрать своего же. Не поверил, что он сдал двух моих агентов. Не было для этой сдачи видимого обоснования. Потом я убедился. Нашлось обоснование… Но поздно! Еле сам ноги унес. Так что души сомнения, джан, души!

— Старик, не путай хрен с пальцем! — досадливо сказал Акопов. — Я тоже не буду раздумывать, если попаду в подобную ситуацию… И не раздумывал, поверь! Но я о другом говорю. Иногда я чувствую себя инструментом. Надежным, острым… Таким, знаешь, мечом Аллаха. Всегда ли он прав, вот в чем вопрос!

— Кто?

— Аллах, кто же еще…

— Ложился бы ты отдыхать, — резко сказал Рахмат. — Если уж ты позволил сравнить себя с инструментом, то продолжу метафору, не обессудь. Сомнения — ржавчина, разъедающая самую надежную сталь. А ржавчину убирают наждаком. Мы же профессионалы — не раскисай!

Акопов посидел еще немного в одиночестве и забрался в кровать. После нескольких упражнений для дыхания спал он крепко, и ничего ему не снилось.

7

В бар к Юрику Толмачев не пошел. Совсем уж собрался, но… Пока по мокрой дороге доехал до Москвы, пока жигуль на стоянку загнал — время к ночи подвалило. То ли после вчерашнего напряга, то ли от какой-то неясной тоски чувствовал Толмачев себя посреди грязной и темной Москвы неуютно. Паршиво, прямо сказать, чувствовал. Захотелось ему в горячей ванне поваляться.

Вообще, в последнее время начал Толмачев замечать, что становится все труднее переключаться с одного темпа жизни на другой. Уставать, что ли, стал. Хотя, если честно разобраться, не такая у него жизнь, чтобы от нее уставать. С выбором дела он в цвет попал, о чем говорить. Относительная свобода, интересная работа, достаточная зарплата. Пусть кто-нибудь из однокашников по химико-технологическому имени батюшки Менделеева похвастается, что поймал в жизни кайф по всем трем константам.

Год назад совершенно случайно столкнулся на улице с Вадиком Егоркиным. В студенчестве приятельствовали. Ну, потрепались. Пошел Вадик плакаться. Производство — дрянь, зарплата — мизер, коллеги — бараны и жлобы. Одно Вадика грело: кооператив собрались они организовать с кучкой таких же бедолаг — пластмассовую домашнюю фурнитуру хренячить. Полки, вешалки, подставки и прочее. В историю науки, конечно, не войдут, но свои разработки, которые родному государству до лампочки, используют в изготовлении высококачественных имитаций.

— Сварил составчик… Не поверишь — красное дерево, один к одному! Даже фактуру передает. Однозначно. А раз мое красное дерево, которое можно хоть из собачьего говна лепить, никому не нужно… Раз не нужно — буду вешалки клепать, бабки зарабатывать. А то уж моя Диночка только сквозь зубы разговаривает. И я ее понимаю. Жизнь дорожает, а мужик, мудак, меньше уборщицы зарабатывает. Однозначно!

Они тогда зашли в шашлычную на Красной Пресне. Вадика быстро развезло, рубаху красным соусом закапал, и Толмачев ругал себя в душе последними словами за то, что расслабился, рассиропился, юность вспомнить захотел… А Вадик допытывался, на какие заработки Толмачев шашлыки жрет и коньячком запивает. Пришлось под страшным секретом сообщить, что в «ящике» работает. Вадик начал телефон клянчить. Не клянчить даже, а требовать. Мол, ну его на хрен, кооператив этот поганый, с вешалками под красное дерево из полиуретана. Тоже в ящик хочу! Еле отвязался от Вадика Толмачев, дал на прощание тут же выдуманный телефончик. И поклялся быть внимательнее на улицах, чтобы не налетать на старых приятелей. На всех ящиков не хватит. Однозначно, как говорит Егоркин.

В мыслях об этой полузабытой встрече не заметил, как добрался домой. Лифты, собаки, в этот поздний час почему-то не работали. Ни один из трех. И побрел он на девятый ножками, изнемогая от одышки. Перекурил малость за последние сутки. Однозначно…