В моих руках - [67]

Последний симптом меня насторожил. Пациенты с раком толстой кишки могут заметить кровь в стуле, но рвота с кровью встречается редко. Я попросил моего коллегу-гастроэнтеролога выполнить эндоскопию верхних отделов желудочно-кишечного тракта, чтобы изучить пищевод, желудок и двенадцатиперстную кишку больного. Это позволило понять, что рак распространился на часть двенадцатиперстной кишки. В биоптате рядом с фатеровым сосочком (место слияния общего желчного протока с протоком поджелудочной железы и впадения их в двенадцатиперстную кишку) были обнаружены комплексы опухоли.

Узнав результаты, я немного напрягся. Это будет большая операция. Вот он, пресловутый интереснейший случай. Я встретился с пациентом и его семьей, объяснил, что рак толстой кишки пророс в первую часть его тонкой кишки и в головку поджелудочной железы. С помощью анатомических схем и собственных рисунков я описал ход хирургического вмешательства. Эта операция подразумевала резекцию единым блоком (удаление одним комплексом) конца подвздошной кишки (последний отдел тонкой кишки, который соединяется с толстой кишкой), всей правой (восходящей) ободочной кишки, большей части поперечной ободочной кишки, дистальной (последней) части желудка, всей двенадцатиперстной кишки, головки поджелудочной железы, желчного пузыря и части общего желчного протока, а также проксимального отдела тощей кишки, там, где двенадцатиперстная кишка соединяется с ней в связке Трейтца. Извините за всю эту терминологию.

Я потратил добрых 30 минут на описание вмешательства. Затем я подробно объяснил, как буду накладывать четыре анастомоза. Оставшийся проток поджелудочной железы и общий желчный проток необходимо будет вшить в тонкую кишку, желудок должен быть заново соединен с тонкой кишкой, что восстановит пассаж пищи по желудочно-кишечному тракту, а конец подвздошной кишки я прикреплю к оставшейся толстой кишке.

Мой ассистент и резидент сидели с такими же круглыми от удивления глазами, как и больной, и вся его семья. Я объяснил, что операция будет непростой, но она позволит радикально удалить злокачественную опухоль. Это единственный способ добиться хоть какой-то адекватной продолжительности жизни у пациента.

Мой оптимизм не был напрасным. Несмотря на потерю веса, мужчина был все еще в хорошей форме. На следующей неделе мы выполнили операцию, которая заняла более 7 часов (от первого разреза до наложения швов на кожу). Показатели жизнедеятельности больного были стабильны на протяжении всего вмешательства, и наутро он был бодр и весел. У пациента из брюшной полости была выведена дренажная трубка, позволяющая оценить отделяемое из анастомоза протока поджелудочной железы и тонкой кишки. И, так как я был обеспокоен его потерей веса, в тонкую кишку больного была помещена вторая трубка для введения питательной смеси (процедура называется питающая еюностомия). Удивительно, но нам ни разу не пришлось ей воспользоваться. Функция кишечника нормализовалась через 48 часов, и мы начали давать больному небольшое количество жидкости. Он прошел этап жидкой диеты и к четвертому дню начал есть твердую пищу, глотал ее и просил добавки. Мое подозрение, что семья проносила ему фаст-фуд контрабандой, подтвердилось, когда на шестой день я обнаружил их в больничной палате с коробкой гамбургеров и картофеля фри. Виноватые выражения лиц сменились улыбками и смехом, когда я сказал: «А почему, черт возьми, мне ничего не принесли?»

Пациент оставался в больнице еще 2 дня, скорее из-за моего беспокойства, чем по медицинской необходимости, и перед выпиской у него удалили дренажную трубку и трубку для кормления. Больной хорошо питался, и функция его кишечника оставалась в норме. Мужчина прибыл на осмотр на следующей неделе. Он набрал полтора килограмма и был доволен итогом операции. Я просмотрел результат патоморфологического исследования вместе со всей семьей. Врач заключил, что колоректальный рак действительно пророс прямо в двенадцатиперстную кишку и головку поджелудочной железы. Во время операции было удалено более шестидесяти лимфатических узлов, и ни в одном из них не было найдено злокачественных клеток. Все края резекции были отрицательными. В итоге у пациента был местно-распространенный рак, проникающий в соседние органы, но без тенденции к метастазированию.

На следующей неделе я представил историю болезни пациента на междисциплинарной конференции. Когда я вошел, услышал, что мой ассистент разговаривал с коллегами: «Какой великолепный случай. Колэктомия вместе с операцией Уиппла прошла отлично!» В этот же момент он поймал мой взгляд и быстро исправился, зная, что мне такая манера не нравится. Ассистент сказал, что пациент с раком правой ободочной кишки, распространившимся на соседние органы, хорошо восстановился после резекции кишки и панкреатодуоденэктомии (операции Уиппла).

Ага. Молодец, парень. Знает, что я не буду с ними ничего обсуждать, если они будут называть моих больных по части тела.

Мои коллеги посчитали, что химиотерапия не улучшит прогноз для этого мужчины. По большому счету, в то время у нас не было лекарств для лечения колоректального рака. В наши дни пациент, скорее всего, прошел бы предоперационный курс химиотерапии, чтобы размер опухоли уменьшился. Но тогда я просто позвонил своему больному и пообещал внимательно за ним следить. С того момента прошло 23 года. Этот мужчина жив, энергичен и ведет активный образ жизни. Его рак никогда не рецидивировал.