В львиной шкуре. Продолжение - [19]

— Потому, что была подписана уния, объединяющая католическую и православную церковь под властью Папы. Однако очень многие категорически с этим не согласились, и вот результат… За самих греков больше ромеи воевали, ими были разграблены чуть ли не все прибрежные турецкие города. А сейчас они с египетским султаном дружат, естественно против осман. Против них походу вообще весь мир настраивают.

— Это ты почему так решил? — заинтересовался Бурков.

— Я ж говорил, к нам то одна делегация подкатывала, то другая. Прощупывали, чем мы живём. Дошла до них информация, что флот сильный имеем, при помощи которого Гоа захватили. Тут некоторые сразу начали жаловаться, что османы мешают нормальной торговле, типа неплохо бы помочь братьям по вере. Ну, я и спросил, причём тут вера, если египетский султан тоже молится Аллаху, однако это не мешает их дружбе с ним? А то решили меня развести, как лоха! А я ещё добавил, чего же сами греки не спешат скинуть с себя ненавистное турецкое иго?

— И чего ромеи?

— Быстро увели разговор в сторону. Начали пылко интересоваться нашими товарами. Тут-то я и показал им хрусталь и зеркала…

— И что?

— Так эти уроды начали спрашивать, а имеем ли мы патент на производство зеркал? Якобы их имеют право делать только у них в Венеции.

— Ничего себе! И что ты им ответил?

— Задал встречный вопрос, как давно они делают зеркала? А ещё потребовал официальную бумагу о дате начала их производства. Тут-то они и подрастерялись. А я ещё заявил, если бумагу не принесут, то буду считать, что они украли наш секрет.

— Верно поступил! — хмыкнул Бурков, — с ними только так и надо. А они у тебя не пытались выведать дату.

— Пытались. Те ещё, суки хитрожопые! Я все вопросы сразу пресёк, сказав, что силу имеет лишь официальная бумага, которую тоже покажу, как только увижу их документ. И снова они стали уводить разговор в сторону. Видать побоялись, что наша дата может оказаться намного старше их. Тем более тут перед глазами хрустальная посуда, от которой делегация вообще была в шоке. Особенно, когда я намочил пальцы и сыграл на хрустальных бокалах мелодию.

— Приобрести не пожелали? — спросил император.

— Хотели, но их не устроила цена.

— Много запросил?

— Я посчитал, что хрустальные сервизы стоят дороже зеркал. А уж когда султан узнал, что подаренные ему сервизы имеют такую бешеную цену, то зауважал нас ещё больше. Кстати, венецианскую стеклянную посуду я тоже посмотрел, ничего так, симпатичненько, но уж больно много воздушных пузырей, словно мошки вовнутрь набились. Нет в ней той чистоты и прозрачности, как у нас. Не конкуренты они нам в этом деле.

— Вот и явный враг нарисовался, — между тем хмыкнул министр безопасности.

— Какой? — удивился Гладков.

— Как какой? Ромеи с их Римским Папой.

— И что теперь?

— А теперь я готовлю агентов, которых переправлю в Алжир и в Европу.

— В Европу понятно, а для чего в Алжир?

— Илья, Алжир живёт пиратскими набегами, а Италия прямёхонько напротив него расположилась, только море пересечь. Тем более с Алжиром мы связь уже имеем.

— Когда успели?

— Константин же путешествовал по Средиземному морю, там и пытались его свирепые мавры взять на слабо. Не получилось у них. Зато получилось у Кости. Удалось нашему адмиралу одного из капитанов в плен живым захватить. Пять дней он мучил пленника…

— Пытал?! — изумился Гладков.

— Не то, чтобы пытал, — улыбнулся Бурков. — Но если сравнить мужика, страдающего с похмелья, и его бабу, которая с утра выносит ему мозг за вчерашнее, то очень похоже.

— Спаивал что ли?

— Да ты что?! Нельзя магометанина спаивать!

— А как тогда?

— А вот слушай. Пригласил наш адмирал связанного капитана к себе в каюту…

— Пригласил связанного? — снова удивился Гладков, не замечая улыбок своих коллег.

— А как его развяжешь? Кидаться ведь начнёт, однако уважение надо проявить, поэтому пригласил. Пригласил и спрашивает: "Зачем же вы, достопочтенный капитан, посмели на меня напасть? Я торгую со всем арабским миром, меня люди знают, уважают, помощи попросить не брезгуют, а вы тут беспределом занимаетесь, Аллаха позорите". Не сдержался Шериф от таких слов…

— Почему шериф?

— Может и не Шериф, но уж имя очень похожее.

— А-а, ясно!

— Ага, — кивнул Бурков и продолжил, — не сдержался, значит, Шериф от этих инсинуаций и заявляет: "Как я Аллаха позорю, собака ты христианская?" Ну, и ещё вдобавок куча бранных слов. Достаёт тогда Костя Коран и спрашивает, где сказано, что брат мусульманин должен брата христианина ненавидеть? Ну-ка, покажи мне… А капитан-то неграмотный оказывается. Тут он и попал. Содержали его и других пойманных пиратов в трюме, кормили слабенько, чтобы силушки на дурные дела не хватило. Так вот, пригласит наш адмирал капитана к себе в каюту, где на столе разные вкусности стоят. Посадит напротив себя, достанет Коран и начинает вслух читать. А куда пленнику деваться, связанный ведь? Вот и сидит, слушает, да глазами на стол пялится. А Костя нет-нет, да и пожурит его, что невнимательно тот к словам Священной Книги относится. Короче, почитает, почитает, устанет и отпускает капитана к своим подельникам.

— И что дальше? — спросил Гладков.