В лучших семействах - [20]

— Я не хочу работать на Лонг-Айленде, — заявил Теодор.

А Фриц добавил только:

— Разыщи его, Арчи.

— Он запретил.

— Да, но ты… все равно найди его! Где он будет спать? А что будет есть? — Фриц всплеснул руками.

Я встал, подошёл к сейфу, открыл его и заглянул в ящичек, где мы всегда хранили наличные на случай непредвиденных расходов. Там должно было быть чуть больше четырёх тысяч; осталось же в наличии чуть больше тысячи. Я закрыл дверцу сейфа, крутанул ручку и заявил Фрицу:

— Ему хватит и на ночлег, и на питание. Так, я точно изложил факты?

— Не совсем. Мы недосчитались одной сумки, пижамы, зубной щетки, бритвы, трёх рубашек и десяти пар носков.

— А трость он захватил?

— Нет. Только старое серое пальто и старую серую шляпу.

— Посетители у него были?

— Нет.

— А телефонные звонки, кроме моего?

— Я даже не знаю, что ты звонил. Мой параллельный аппарат тоже подключен к сети, как и у него, но сам знаешь, что в твоё отсутствие я отвечаю на звонки лишь тогда, когда он сам меня просит. Звонок был всего один, в двенадцать минут первого.

— Проверь свои часы. Звонил я. В пять минут первого. — Я подошёл и потрепал его по плечу. — Ладно. Надеюсь, работа на новом месте тебе понравится. А как насчёт завтрака?

— Но, Арчи! Его завтрак…

— Ничего, я готов его съесть. Я сорок миль проделал на пустой желудок. — Я снова похлопал его по плечу. — Послушай, Фриц. Я, конечно, зол на него, чертовски зол. Но после того как я проглочу дюжину гренок с жареной ветчиной и восемь-десять яиц под твоим фирменным соусом, а также кварту кофе, возможно, я и подобрею. Скорее всего, разозлюсь ещё сильнее, а может и нет. Кстати, как насчёт его любимого мёда, который ты мне уже давненько не давал? Тимьянового, кажется?

— Его осталось… немного. Четыре банки.

— Отлично. Тогда на десерт подай мне его вместе с горячими оладьями. Может, тогда я и сменю гнев на милость.

— Ни за что бы не подумал… — голос Фрица предательски дрогнул, и он умолк, а потом начал заново: — Ни за что бы не подумал, что такое может случиться. В чем дело, Арчи? — Он буквально скулил. — Что произошло? У него был такой прекрасный аппетит в последнее время…

— А мы сегодня собирались пересадить несколько мильтоний, — упавшим голосом добавил Теодор.

Я досадливо крякнул.

— Так иди и пересаживай. От него все равно толку как с козла молока. И вообще убирайся и оставь меня в покое! Я должен пораскинуть мозгами. К тому же я голоден как волк. Поди прочь!

Теодор, бурча под нос, зашаркал вон из комнаты. Фриц направился следом за ним, но в дверях притормозил.

— Правильно, Арчи. Пораскинь, пожалуйста, мозгами. Очень прошу. А я пока приготовлю тебе завтрак.

Он вышел, а я остался, чтобы напряженно мыслить, но шарики упорно отказывались шевелиться. Я был слишком выбит из колеи, чтобы спокойно думать. «Не разыскивай меня». Абсолютно в духе Вульфа, который прекрасно знал, что, случись мне заявиться домой и обнаружить, что он исчез, я тут же приступлю к поискам. Вот и сделал так, что мне даже подступиться нельзя. Не могу сказать, правда, что он застал меня врасплох, нет. Не зря я покинул дом Лидса без предупреждения и по дороге жал на все педали: у меня было предчувствие. Два года минуло с тех пор, как Вульф наказал мне: «Арчи, ты должен забыть, что знаешь имя этого человека. Если когда-либо, во время одного из моих дел окажется, что я столкнулся с ним и должен его уничтожить, я покину свой дом, найду место, где могу работать — а также спать и есть, если хватит времени, — и останусь там, пока все не закончится».

Так что насчёт Вульфа я не беспокоился, но вот как быть со мной? С другой стороны, год спустя он заявил пятерым членам семейства Сперлинг в моем присутствии: «В этом случае он поймет, что мы схлестнулись не на живот, а на смерть, но это буду знать и я, поэтому заблаговременно перемещусь в оперативный штаб, местонахождение которого будет известно лишь мистеру Гудвину и, возможно, ещё двоим». Ладно. Никто не собирался вступать с ним в пререкания по поводу оперативного штаба или перемещения. Но я был тем самым упомянутым мистером Гудвином, и этот мистер Гудвин сейчас тупо пялился в записку. «Не разыскивай меня». Что мне делать, скажите на милость? Естественно, что теми двумя, которых он имел в виду, были Сол Пензер и Марко Вукчич, но я был даже не вправе позвонить Солу и задать пару закамуфлированных вопросов; правда, если он посвятил в свою тайну Сола и не посвятил меня, то и чёрт с ним. С другой стороны, что мне говорить людям — таким, например, как окружной прокурор Вестчестерского округа?

На этот вопрос ответ я получил, по меньшей мере, частично, из совершенно неожиданного источника. Расправившись с гренками, оладьями, ветчиной, яйцами, тимьяновым медом и кофе, я вернулся в кабинет, чтобы проверить, сумею ли я совладать с эмоциями и начать шевелить мозгами, и усердно этим занимался, когда вдруг заметил, что сижу в кресле Вульфа за его столом. Меня словно пружиной подбросило. Кроме самого Вульфа ещё никто, не исключая и меня, никогда не сиживал в этом кресле, а я тут расположился в нём, будто так и положено. Значит, дело плохо, подумалось мне. Видно, я уже подсознательно решил, что Вульф расстался со своим креслом раз и навсегда, а такие мысли совершенно непростительны, даже в моем обозленном состоянии. Я выдвинул ящик стола, чтобы просмотреть его содержимое, и сделал вид, что именно с этой целью и занял кресло шефа; я уже начал копаться в бумагах, когда в дверь позвонили.