В лесу - [6]

– Чувствую, – расслабленно, умиротворенно произнес он, ее прикосновения словно убаюкивали, заставляли забыть суету жизни, лишали воли, и в какой-то миг ему почудилось, что если он будет поддаваться ей, он не сможет подняться, встать с этой постели.

Ему захотелось притронуться к ней, но она, словно угадав его намерение, ласково отвела его руку, положила ее ему на грудь, будто давая понять, что не позволит притронуться к себе.

– Вы не можете быть ею, – сказал он неохотно, как говорят очевидные вещи, – Ей сейчас лет за шестьдесят, наверно…

Она посмотрела ему в лицо долгим взглядом, будто решая – сказать, не сказать – и, наконец, проговорила:

– Той женщины нет.

– Умерла?

– Нет, не умерла. Ее просто нет. Разве вы не понимаете?

Она продолжала сидеть на кровати очень близко к нему, и он снова сделал безуспешную попытку дотронуться до нее, на этот раз она отсела на кровати немного подальше.

– Скажите, чем вы занимались там? – спросила она.

– Там? – не понял он.

– Ну да, там, в той жизни.

– Да, подходящее выражение, – усмехнулся он. – Там я был врачом.

– Правда? А каким? Психиатром?

– Нет, почему психиатром?

– Ну… – она заметно смешалась, – Я так спросила…

– Я работал… работаю дерматологом.

– А… Кожник… Близкие профессии. А почему?

– Что почему?

– Почему именно кожником?

Он неопределенно пожал плечами, подумал немного.

– Не скажу точно, – проговорил он, припоминая, – Окончил медицинский… Потом…

Может, сыграло роль то, что я был прыщавым юнцом, и девочки – я чувствовал, даже видел – питали отвращение ко мне… А я тогда был очень влюбчив и страдал от этого… Может, именно это обстоятельство подсознательно подтолкнуло?.. Хотя не уверен. Ну, просто я выбрал такую специальность. Кто-то же должен быть дерматологом, верно?

– Вам понравилось, когда я трогала ваше лицо? – спросила она.

– Да, – сказал он, – Очень.

– Должна вас предупредить, – проговорила она, снова наклонившись к нему и поглаживая его лоб, волосы, и вдруг, перебив себя сказала, – Как вы, однако, сильно исцарапались! Я промыла раны на вашем лице и руках, когда вы были без сознания, но теперь смотрю – эти следы останутся надолго… Вам не больно, когда я дотрагиваюсь?

Он покачал головой.

– Вы что-то хотели сказать, – напомнил он.

– Что?

– Вы сказали: должна вас предупредить.

– Да, вспомнила, но это вас не обрадует.

– А что это?

– Должна вас предупредить – между нами ничего не может быть и ничего не будет, – насколько можно мягче произнесла она таким тоном, будто сама сожалела о том.

Он ничего не сказал, ждал. Руки ее продолжали нежно гладить его лицо.

– Я должна оставаться мечтой четырнадцатилетнего мальчика, – продолжила она, – Недосягаемой мечтой, приходившей в его сны.

И он на самом деле ощутил себя подростком, влюбленным в свою одноклассницу, влюбленным безответно, безнадежно, страстно, и готовым со всем пылом юношеской души влюбиться в любую женскую плоть, которая допустила бы его к себе, ощутил себя подростком с подавленными сексуальными желаниями.

… Я всегда любил тебя может даже с той самой минуты когда стал сознавать себя понял что я уже человек я всегда думал о тебе что бы я ни был где бы я ни был и чем бы я ни занимался я думал о тебе любовь моя в моей жизни было много любви после тебя много никчемных иссушающих душу связей много невзгод и радостей и я никогда не переставал быть с тобой носить твой образ в сердце образ который не тускнел с годами любовь моя а становился ближе и ближе и сливался с моей сущностью любовь моя…

– Он бредит, – услышал он невнятно чужой грубый голос над своей головой.

– Пульса нет, – сказал другой голос, – Он уходит.

– Жаль, – сказал первый голос. – Он был хорошим врачом.

– Вы его знали?

– Да, мы вместе заканчивали Медицинский. Он был отличным врачом. Все думали – станет хирургом, а он выбрал…

– Посмотрите, – перебил новый голос. – Агония… Это уже конец.

– Что же вы хотели? Тяжелая травма головы, проломлен висок. Это еще просто чудо, что его нашли живым.

– Без сознания.

– Да, но привезли его к нам живым. Он был крепкий парень.

– Да. По всему видно – крепкий…