В лесу - [4]

– Вставайте, – сказала она и сама поднялась с изножья кровати. – Хотите есть? Да что я спрашиваю, конечно, хотите. Идите за стол.

Он поднялся по привычке резко, вдруг и закружилась голова, пошатнулся, схватился за спинку кровати, постоял минуту, отдышался и пошел вслед за ней, в другую часть комнаты, разделенной большой печью. Она накрывала на стол.

– У меня сегодня уха, – сказала она. – Любите уху?

– Да, – сказал он, и снова глянув на ее лицо, он подумал, что несомненно она кого-то ему напоминает. Его взгляд задержался на ней дольше обычного мимолетного взгляда, и она спросила:

– Что вы так меня разглядываете?

– Вы удивительно похожи на одну женщину, – сказал он, – не могу вспомнить…

– Похожа на одну женщину? – спросила она. – Может, на свою мать?

– Наверное. А кто была ваша мать?

– Почему была? Она и сейчас есть.

– Извините, я хотел спросить, чем она занималась… занимается?

– Сейчас – ничем, на пенсии, болеет. А раньше была косметологом. Облагораживала внешности.

– Косметологом? – спросил он, и тут ярко, как вспышка вспомнилась женщина, которая выводила его юношеские прыщи. – Так вон оно что! – Воскликнул он облегченно, как человек решивший, наконец, трудную задачу, над решением которой долго ломал голову.

– А что?

– Я знал вашу маму.

– Правда? Вы уверены?

– Да. Почти. Потому что вы удивительно на нее похожи. Я приходил к ней. Мне было лет четырнадцать… Вы ведь тогда жили на седьмой параллельной, верно?

– Да, – сказала она. – Я жила там еще до школы. Потом мы переехали оттуда на новую квартиру…

– Вот видите! – обрадовано воскликнул он. – Я вспомнил.

– Я тоже помню, к маме приходили … В основном женщины, ну и мальчики были тоже, подростки… А вы не помните меня? Я обычно сидела в маленькой кухне, когда мама была занята с пациентами.

– Нет, – признался он с нотками сожаления в голосе, – не помню. А как вы сюда попали?

– Очень просто, – словоохотливо отозвалась она, – Вышла замуж. Мой муж был охотник. Профессиональный охотник. Видите эти медвежьи шкуры на полу? Ему нравилась такая жизнь. И я с ним привыкла. Так мы прожили восемь лет, пока он не погиб в прошлом году…

– А дети? – спросил он, немного помолчав. – Детей у вас нет?

– Нет, детей у нас нет… Так и жили, как старик со старухой. Только те – у самого синего моря, а мы в лесу.

– Какая же вы старуха? – усмехнулся он. – Вам лет тридцать наверно, да?

– Почти.

– Ну вот видите, – сказал он, не зная, о чем еще говорить.

– Уха простынет, – сказала она, кивнув на его тарелку. – Ешьте пока горячая.

– Да, – он стал есть и только теперь почувствовал, как он был голоден. – Очень вкусно, – пробормотал он с набитым ртом.

– На здоровье, – сказала она, с нескрываемым удовольствием глядя, как он ест. – Ешьте, вам нужно подкрепиться.

– Я уже нормально себя чувствую, – сказал он, продолжая есть. – Это кажется стерлядь?

– Да, – кивнула она. – Здесь их много в реке.

– Ух ты! Классическая уха. Не то что из каких-то непонятных рыбешек.

Она улыбаясь смотрела на него.

– Что? – спросил он, заметив ее взгляд и поняв, что слишком уж жадно он утоляет голод, положил ложку на край тарелки.

– Ешьте, ешьте, – торопливо проговорила она, – Мне нравится смотреть, когда ест мужчина.

Он ничего не сказал и подумал, что так же верно она смотрела, когда после охоты обедал ее муж.

– Скажите, а как отсюда выбраться? – спросил он. – Мне завтра необходимо быть в городе.

– Сейчас – никак. В такую метель лучше не выходить из дома.

– Я понимаю. Я вообще. Когда метель кончится.

– Погодите, – вдруг сказала она. – О каком городе вы говорите? Здесь нет никакого города.

– Как? Что значит?..

– До ближайшего города километров восемьсот. Тут поблизости есть село. Я вам говорила о нем… Есть дальние и ближние села. А город очень далеко.

– Как?! Как далеко? – удивился он. – Я ехал всего-то минут двадцать из города, когда попал сюда, в лес. Может, вы не поняли меня? Я говорю о городе, где жила… живет ваша мама, где она работала косметологом.

– О! – воскликнула она. – Так он вовсе далеко. Больше тысячи километров до него.

– Что вы такое говорите? – рассердился он. – Вы хотите сказать, что я прошел пешком по лесу тысячу километров?!

Она пожала плечами.

– Это невозможно.

– В том-то и дело, что невозможно.

– Он в растерянности замолчал, не зная, что возразить и подозрительно посмотрел ей в глаза, неосознанно ища в них выражения безумия.

– Хотите водки? – неожиданно спросила она.

– Водки? – он ушедший в свои беспокойные мысли, не сразу мог сообразить – о чем она, при чем тут водка.

– Ну да, водки, – повторила она. – Хотите?

– Хочу, – задумчиво ответил он.

Тогда она встала из-за стола, откинула ногой край ковра на полу, подняла крышку люка, при этом снизу, из погреба сразу повеяло в теплую комнату ощутимым холодом, взяла со стола горящую свечу в деревянном, по всей видимости, самодельном подсвечнике и со свечой в руке стала медленно осторожно спускаться вниз, в подвал. Через минуту она выбралась наверх с обыкновенной, весьма прозаической бутылкой водки в руках, что продают во всех магазинах, в том числе и сельских. А он-то уж представил себе, что достанет она из погреба какую-нибудь необычную водку, например, домашнего изготовления в запотевшем глиняном кувшине. Она поставила бутылку и свечку на стол, закрыла крышку погреба, аккуратно накрыла ковром, взяла из буфета два стакана и села за стол напротив него.