В лесах Карелии - [7]

— А кто же этим золотом руководит?

— Теперь только главного инженера нет, остальные все на месте. Начальник лесозаготовок Пешков — человек солидный, знающий, работал в лесу еще до революции, при старых хозяевах. Главный механик Юров Александр Васильевич — золотые руки, такого во всем тресте нет. Начальник службы движения Сясин — специалист, железнодорожник, работал диспетчером на Кировской дороге, послан к нам по партийной мобилизации, член парткома. Начальник нижнего склада Орехов — слабоват, но здесь ты сам разберешься.

— Коллектив золотой, руководители хорошие, а план провалился вдребезги, — проговорил Ковалев. — Что-то тут, Федор Иванович...

— Вот в этом «что-то» мы и не можем разобраться, — перебил его Поленов. — Кажется, все есть для выполнения плана, а вывозка не идет. Рабочих, правда, не хватает немножко, но дело, по-моему, не в этом.

— А в чем же? — с интересом посмотрел директор на парторга.

— Организацию производства никак не наладим. Хвост вытащим — нос увязнет, нос вытащим — хвост пристал. Нужен скорее толковый главный инженер, Сергей Иванович, обстановка этого требует.

— Ну если действительно только за этим дело, то сильно печалиться не будем.

— Есть толковый инженер на примете?

— Я сам инженер, Федор Иванович.

— Это не то... — с ноткой разочарования в голосе проговорил Поленов.

— Ты считаешь, что я с организацией производства не справлюсь?

— Тебе просто некогда будет этим заниматься, понимаешь? Дела в тресте, в райкоме партии, в других организациях... Снабжение, деньги, школа, больница, ясли, клуб, столовые, пекарня — целый час их перечислять можно. А дела, возникающие у работников леспромхоза... Ты знаешь, сколько их? Тысячи! Нет, — заключил Поленов, — директор сам не может заниматься организацией производства, времени не хватит.

— Значит, ты, парторг, неправильно понимаешь роль директора на предприятии.

— Ты хочешь сказать, что директора леспромхозов непосредственно занимаются организацией производства?

— Я хочу сказать, что директор леспромхоза в первую очередь должен заниматься организацией производства. Это его основное дело. А все остальное, о чем ты говоришь, он должен уметь делать походя.

— Ты заблуждаешься, Сергей Иванович, голубчик, — проникновенно возразил Поленов, — для этого существуют в штатах леспромхозов главные инженеры. Не бери, бога ради, все на себя, а то запутаешься, как рыба в сетке, и ничего у тебя не получится.

— А я тебе должен сказать, уважаемый Федор Иванович, — в тон парторгу ответил Ковалев, — что если бы непосредственная организация производства не была основной работой директора леспромхоза, я бы в жизни не дал согласия стать директором.

— А если запорешься? Сил и времени не хватит? Что ты тогда начальству скажешь?

— Никогда меня, Федор Иванович, не пугай никаким начальством. Ты меня моей совестью кори, больше от меня отдачи получишь, — спокойным негромким голосом проговорил Ковалев.

Оба замолчали.

— Что ж, — через минуту заговорил Поленов, — может, нашему леспромхозу именно этого и не хватало... Посмотрим.

Ковалев резко рванул вожжами и помахал ими кобыле, повернувшей голову вправо. Лошадь, не привыкшая, очевидно, чтобы ее грубо подгоняли, несколько раз тряхнула головой и понеслась, словно на скачках, не сбиваясь, однако, с размашистой рыси. Из-под копыт, как горох, по металлическому передку санок стали барабанить твердые комья снега.

— Ишь, недотрога, — заметил директор в адрес кобылы, — только помахал — уже рассердилась. А это зачем? — Он взял в руки кнут, лежавший в санках.

— Кульяшкин, старый конюх, езду без кнута называет «недействительной». Говорит, без кнута любую лошадь можно испортить.

— Может, он и прав по-своему, — согласился директор. — Слушай, Федор Иванович, ты мне о главном бухгалтере ничего не сказал.

— Молчун какой-то, грубый, кажется, человек. Жалуются многие на него.

— Беспартийный?

— Беспартийный.

— А в деле каков? Работать-то умеет?

— Кто его знает... Я в бухгалтерских делах не разбираюсь. Знаю, что с деньгами у нас плохо, зарплату даже задерживают.

— Кто задерживает?

— Как кто? — передернул плечом Поленов. — Бухгалтерия, конечно.

Директору стало ясно, что денежные дела для парторга — темный лес.

— Дорогой Федор Иванович, бухгалтерия существует для того, чтобы считать деньги и следить за законностью их использования. А делать деньги — это наша с тобой обязанность. Так-то вот.

— То есть как это «делать деньги»? Выражение какое-то...

— Буржуазное, хочешь сказать, — подсказал Ковалев.

— Именно. Где-то я читал про одного миллионера-придурка, который говорит, что делает деньги ради того, чтобы снова делать деньги.

— Это ты у Максима Горького прочитал. Только учти, что ни дураки, ни придурки миллионов не делают. По наследству могут получить, но это уж совсем другое дело.

— Ты что же, с Горьким не согласен? — не без ехидства в голосе спросил парторг?

— Почему не согласен? Во-первых, Горький своего миллионера придурком не называет, во-вторых, он говорит о человеке, который делает деньги для себя. Я вот тоже люблю делать деньги, считаю это своим призванием, но не для себя делать, а для государства. Ты меня тоже придурком назовешь?