В лесах Карелии - [41]
Секретарь райкома серьезно посмотрел сначала на Поленова, потом на Ковалева. Директору показалось, что Уваров сам был не очень доволен собственным вопросом. Секретарю могло быть неприятно, что в обстановке улучшающихся дел в леспромхозе вскрылись нежелательные шероховатости в отношениях директора и парторга предприятия.
— Вот уже несколько раз, — начал Поленов, — нашего директора находят ночью в конюшне спящим вот в этих санках. — И он похлопал рукой по санкам, в которых они ехали. — Хорошо, что кобыла умная, привозит его домой. В конюшне все-таки теплее, чем где-нибудь на болоте. А потом посмотрите, Иван Степанович, — продолжал он, — у него глаза совсем красные от систематического недосыпания.
— Ну что скажет обвиняемый? — ласково улыбаясь, спросил Уваров Ковалева.
— При вынесении окончательного приговора, — в тон ему ответил директор, — прошу учесть, что кобыла обязана быть догадливой, иначе ее перестанут называть директорской. Что касается глаз, то врач выписала уже лекарство, которым я смачиваю ватку и аккуратно их протираю. Через недельку все будет в порядке.
Лучшее время года для северного лесозаготовителя — март. Ушла в прошлое пора, когда в девять утра в лесу еще темно, а в три часа дня снова ничего не видно; кончились температурные скачки: сегодня пять градусов мороза, а завтра сорок пять... Замерли февральские вьюги, деревья очистились от снега, и он уже не будет каждый день сыпаться с ветвей лесорубу на шею и холодной струйкой стекать по позвоночнику до самой поясницы.
И дороги хороши. Их накатали, отутюжили, они служат, как бетонка.
Но самое главное — люди весну почувствовали.
Как солдат после боя несказанно радуется, что остался жив, так и лесоруб весной бесконечно счастлив, что надолго ушли все зимние невзгоды...
Никакой месяц в году не дает леспромхозу столько кубометров, сколько март. Люди уже успели забыть о прорыве, в котором сидели. Словно его и не было. По ледянке вывозят около полутора тысяч в сутки да две лежневки дают по двести — двести пятьдесят кубометров.
Все, кажется, хорошо, все в хозяйстве встало на свои места, наладилось. Все задуманное сбылось или сбывается.
А директор леспромхоза вечером в своем кабинете сидит над картой предприятия чернее тучи. Уперся лбом в ладонь левой руки, а большой палец правой засунул в рот, грызет его, как жевательную резинку. В кабинете сумерки. Горит только настольная лампа под зеленым абажуром.
Все для Ковалева сегодня плохо. Мысли, хмурые, как грозовые облака, громоздятся одна на другую. Плохо, что при таких темпах вывозки не хватает заготовленного и стрелеванного леса. Директор вспоминает, с какой болью говорил Пешков: неизбежно останется древесина в штабелях на лето. Ошибся старик. Но и Ковалев ошибся, не думал, что по ледянке удастся вывозить ежедневно так много... В первой декаде апреля ледянка, очевидно, рухнет. Все производство надо будет перестраивать на летний режим. Солнышко и светит, и греет, но ах как плохо, что после тяжелой, но мужественной зимы идет шаловливая и легкомысленная весна... Однако есть кое-что и еще похуже. Поэтому он и вызвал сейчас к себе Ховринова...
«Зачем я ему понадобился в полночь? — соображает Ховринов, пристроившийся на стуле у стены, напротив директорского стола. — Кажется, сегодня весь день сердит, тревожный какой-то...»
Мастер неравнодушен к своему молодому «хозяину», как он называет везде Ковалева за глаза. Тогда еще, когда для копперовских стариков накрыли в сарае стол с хорошим вином, яблоками и шоколадом, подумал Ховринов: «Неправильно я на бюро кричал, что надо водку с колбасой поставить. Вышла бы простая пьянка. А сейчас смотри: и пьяных ни одного нет, и как они, чухна старая, с директором прощаются! Каждый отдельно подходит, подает руку, улыбается и что-то по-своему говорит. А кланяются-то как, кланяются... церемония! Да-а, не водкой взял стариков директор, а уважением... Вот теперь дай он им какое срочное задание — да они все в своем сарае сдохнут, а не уйдут, пока не выполнят. Молодой директор, а мозговатый, самостоятельный. Кажется, действительно наскочил наш леспромхоз на настоящего хозяина! Дай-то бог!»
— Жениться бы тебе, Сергей Иванович... — несмело от стены говорит Ховринов. — Молодому мужику весной без бабы, то есть без женщины, — быстро поправляется он, — очень неспособно. Ходи, ишши... канитель всякая...
Ковалев тупо смотрит на мастера и не сразу понимает, о чем тот. Потом бесстрастно переспрашивает:
— Жениться, говоришь?
— Для организма, Сергей Иванович, и для... экономии времени.
— Для экономии... — все еще бессознательно, не отрывая глаз от мастера, повторяет вслед за ним директор.
— Конечно, баба работу... тьфу! Женщина, значит, жена то есть, — махнул рукой запутавшийся Ховринов, — жена работу всегда заслоняет. Это всем известно. Но тут уж надо расстараться, подыскать такую, чтобы, знаешь... Бывают и такие, что не очень заслоняют...
Директор, казалось, начинает следить за мыслью Ховринова.
— Придется мне тогда, Степан Павлович, в сваты тебя... постой! Ты куда меня со своей женитьбой увел? Для этого, что ли, я тебя сюда вызвал?
Анатолий Иоффе, врач по профессии, ушел из жизни в расцвете лет, заявив о себе не только как о талантливом специалисте-экспериментаторе, но и как о вполне сложившемся писателе. Его юморески печатались во многих газетах и журналах, в том числе и центральных, выходили отдельными изданиями. Лучшие из них собраны в этой книге. Название книге дал очерк о применении гипноза при лечении некоторых заболеваний. В основу очерка, неслучайно написанного от первого лица, легли непосредственные впечатления автора, занимавшегося гипнозом с лечебными целями.
За книгу «Федина история» (издательство «Молодая гвардия», 1980 г., серия «Молодые голоса») Владимиру Карпову была присуждена третья премия Всесоюзного литературного конкурса имени М. Горького на лучшую первую книгу молодого автора. В новом сборнике челябинский прозаик продолжает тему нравственного становления личности, в особенности молодого человека, в сложнейшем переплетении социальных и психологических коллизий.
С одной стороны, нельзя спроектировать эту горно-обогатительную фабрику, не изучив свойств залегающих здесь руд. С другой стороны, построить ее надо как можно быстрее. Быть может, махнуть рукой на тщательные исследования? И почему бы не сменить руководителя лаборатории, который не согласен это сделать, на другого, более сговорчивого?
Отдыхающих в санатории на берегу Оки инженер из Заполярья рассказывает своему соседу по комнате об ужасах жизни на срайнем севере, где могут жить только круглые идиоты. Но этот рассказ производит неожиданный эффект...
Человек и современное промышленное производство — тема нового романа Е. Каплинской. Автор ставит перед своими героями наиболее острые проблемы нашего времени, которые они решают в соответствии с их мировоззрением, основанным на высоконравственной отношении к труду. Особую роль играет в романе образ Москвы, которая, постоянно меняясь, остается в сердцах старожилов символом добра, справедливости и трудолюбия.
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.