В лабиринтах вечности - [7]

— Вот-вот, точно! Аристократизм!

Они проболтали всю ночь. Под утро Сергею уже казалось, что вся их жизнь, все их странствия по миру и мытарства пережиты им вместе с ними. Он физически ощущал их боль, горечь потерь, их страх перед ссылкой и даже физическим уничтожением.

Слушая ее, Сергей наивно спросил тогда постаревшую, высохшую от горя женщину, почему и зачем они вернулись в Союз?

Бывшая фрейлина, грустно улыбнувшись, просто сказала:

— Привыкаешь ко всему: к голоду, к холоду, к отсутствию элементарных вещей и приспосабливаешься жить на чужбине, но ностальгия никогда не оставит тебя, она не даст успокоиться русскому сердцу и будет тоской разъедать душу… И ты не мыслишь себя вдали от Родины!

Тогда он только мысленно усмехнулся, как ему показалось, сентиментальности старушки. А вот смотри ж, так долго держался, а когда осталось каких-то несколько дней до возвращения домой, и даже он — черствый сухарь — вкусил-таки этот горький напиток, имя которому «ностальгия».

— Ностальгия! — проговорил он волшебное слово, и, улыбаясь такому близкому счастью — возвращению на Родину и встрече с любимой, — пополз за Хамидом, стараясь уже ни о чём не думать.

IV

Медленно продвигались они вперёд. Вот едва заметная тропка расширилась и стала походить на площадку перед вырубленным в скале алтарем. Хамид выпрямился, подождал Сергея и показал на совершенно ровную стену.

— Я нашёл это совсем недавно.

— Что? — поправил сползшие очки Сергей.

— Смотри, как здесь всё интересно! Вроде, обычная скала, но если присмотреться, то бросается в глаза абсолютно гладкая поверхность камня, и вот эти бороздки… а? Как они тебе? Они рукотворны! Не веришь? Смотри вот сюда, внимательно! (Сергей пожал плечами, не находя пока ничего интересного!) Вот это меня насторожило! (Сергей недоумённо смотрел на друга.) Смотри, Сергей, смотри сюда, вот…

— Что?!

— Расщелина…

Не покажи Хамид эти почти невидимые бороздки, Сергей никогда и не заметил бы эту таинственную «расщелину», ради которой он разодрал себе руки в кровь! Она была настолько незначительна и так замаскирована естественным образом, что казалось, это всего лишь небольшое углубление в горной породе, и лишь заходящие лучи солнца, проникая сквозь расщелину вглубь пещеры, оттеняя шероховатость стен, указывали на пустоту, и на то, что там дальше что-то есть!

— Ты видишь, как странно располагается эта усыпальница.

— Усыпальница?!

— Да! Усыпальница, которая своими «вратами» выходит не на восток, навстречу восходящему солнцу, как было принято, а на запад!

— На запад!?

— На запад! И это удивительно!

— А откуда ты взял, что это усыпальница? Может, это всего лишь трещина в скальной породе, — произнёс Сергей, оглядывая всё вокруг и пытаясь заглянуть в расщелину, при этом оставаясь на месте, (сердце отчего-то заныло).

Хотя он не видел ничего необычного «Ну, скала! Ну, трещина в горной породе. И только! Стоило из-за этого плестись в такую даль, да ещё отказываться от праздничного ужина в честь открытия плотины (а еще на открытие плотины приехал Никита Хрущев — Сергею очень хотелось на него посмотреть). Эх, зря я потащился за Хамидом!» — раздосадовано думал Сергей.

Он уже злился на себя и на него. «Притащил меня сюда, заставил изодрать руки и колени, и всего лишь, чтобы полюбоваться какой-то дырой в скале».

Но Хамид, ничуть не обращая на его недовольный, обескураженный взгляд внимания, прикрывая ладонью рот, произнёс почему-то шепотом.

— Это усыпальница дочери Рамсеса!

— Что?!

— Это усыпальница дочери Рамсеса второго! Она разгневала своего отца, и он повелел сотворить усыпальницу так, чтобы она никогда не увидела восходящего солнца, чтобы ее душа никогда не возрадовалась бы и не обрела покой! Он повелел создать это так, чтобы дочь никогда бы не смогла войти в царство Осириса, а лишь мучилась бы от нестерпимого жара заходящего солнца, и чтобы оно обжигающими лучами, словно красными всполохами, раздирало и мучило бы её душу в вечности! Приказал сотворить её усыпальницу вдали от всех погребений, как изгоя, как ненавистного для всего сущего! Она проклята им! Она проклята своим отцом!!!

Сергею показалось, что его арабский друг сошел с ума. Заглянул ему в глаза. Нет, буйства нет! В них лишь жажда познания и какого-то священного трепета. «Трепет! Но перед кем или чем? — мелькнуло у Сергея, — Всё-таки как суеверны эти арабы! Придумывают какие-то ужасы и проклятия фараонов! Проклятия мумий! И блуждающие по мирам души». Но холодок по его спине всё же пробежал.

— Что ты такое говоришь? Какая дочь? Какой Рамсес?!

— Как какой? Тот самый, чей храм чуть не ушёл под воду из-за нашей плотины! Тот самый Рамсес Великий, что правил почти семьдесят лет! Тот, у которого было сто детей и тот, что впервые в истории человечества заключил мирный договор! Тот самый Рамсес, чьи колоссы ты видишь по всему Египту! — И вновь Хамид злился на Сергея за подобное пренебрежение к истории, к его любимой истории! — Когда вашей страны не было ещё и в помине, когда народы Европы прибывали в варварстве, на берегах Нила — того, что вы «укротили» — уже разыгрывались великие драмы! Люди жили, любили, умирали, боролись за счастье, за любовь, за место под солнцем. И возможно, их борьба не всегда была успешна. Эта усыпальница является подтверждением тех страстей, что когда-то бушевали здесь! А ты: «Воды Нила не обуздать». Человеческие страсти не обуздать! Они всегда были, есть и будут! Человеческая натура остаётся неизменной во все времена, пусть хоть всё изменится и чёрное станет белым, а белое станет чёрным, но человек не перестаёт любить и ненавидеть, он всегда идёт наперекор судьбе и желаниям окружающих, лишь бы быть рядом с любимым! И вот тебе доказательство моих слов — усыпальница отверженной молодой женщины, полюбившей…