В лабиринтах романа-загадки - [77]

Я бросился вниз, но будетлянина уже не было. Его и след простыл. Он исчез. Вероятно, в толпе, писателей, как и всегда, нашлись его страстные поклонники и увели его к себе, как недавно увел его к себе и я. Я бросился на Мыльников переулок. Увы. Комната моя была пуста.

Больше я уже никогда не видел будетлянина. — Этот фрагмент подозрительно схож со следующим эпизодом из «Второй книги» (1970) Н. Я. Мандельштам: «Незадолго до своего отъезда <из Москвы. — Коммент.> Хлебников пожаловался, что не хочет уезжать, но вынужден из-за отсутствия жилья <…>

Мандельштам, человек с быстрыми реакциями, услыхав жалобу Хлебникова, тотчас потащил его на Никитскую — в книжный магазин группы писателей, чтобы поговорить с Бердяевым, который тогда был председателем Союза писателей <…> Бердяева застали на месте, и Мандельштам обрушился на него со всей силой иудейского темперамента, требуя комнаты для Хлебникова <…> Требование свое Мандельштам мотивировал тем, что Хлебников величайший поэт мира, перед которым блекнет вся мировая поэзия, а потому заслуживает комнаты хотя бы в шесть метров <…> Хлебников, слушая хвалу, расцвел, поддакивал и, как сказал Мандельштам, бил копытом и поводил головой <ср. с метафорой „цыган и медведь“ у К. — Коммент.> <…> Хлебников согласился бы и на темный угол. Только никто ради него не пошевелил пальцем, Бердяев не зашел, как просил Мандельштам, проверить возможность перестройки, и Хлебников уехал. Его просто выбросили из Москвы в последнее странствие» (Вторая книга. С. 82–83). Ср. в «Литературной Москве» (1922) О. Мандельштама: «В Москве Хлебников, как лесной зверь, мог укрываться от глаз человеческих и незаметно променял жестокие московские ночлеги на зеленую новгородскую могилу» (Мандельштам. С. 275).

494. В одном месте на Никитской он не удержался и вошел в букинистический магазин. — В этот период на Большой Никитской находились многочисленные книжные лавки и магазины (улица была одним из центров книготорговли в Москве): «Артели художников слова» — в д. 15; лавки Амвросиева, Бровкина, Васильева, Блоха и Ечнетова — в д. 24; в этом же здании — магазины «Дельфин» и «Деятель искусства»; 3-й магазин Госиздата — в д. 13; «Колос» — в д. 22; лавки Кривова — в д. 9 и 15 и др.

495. …где его зверино-зоркие глаза еще с улицы увидели на прилавке «Шарманку» Елены Гуро. — Эта книга рассказов, стихов и пьес Елены (Элеоноры) Генриховны Гуро (1877–1913) вышла в 1909 г., в Петербурге. Гуро и В. Хлебников высоко ценили творчество друг друга, «…образ Елены Генриховны многими нитями связан со мной» (Из письма В. В. Хлебникова к М. В. Матюшину // Хлебников Велимир. Неизданные произведения. М., 1940. С. 364).

496. …и «Садок судей» второй выпуск — одно из самых ранних изданий футуристов, напечатанное на синеватой оберточной толстой бумаге, посеревшей от времени, в обложке из обоев с цветочками. Он держал в своих больших лапах «Садок судей», осторожно перелистывая толстые страницы и любовно поглаживая их <…>

Ему так хотелось иметь эти две книжки! Ну хотя бы одну — «Садок судей», где были, кажется, впервые напечатаны его стихи. — В этом описании К. смешивает 1-й и 2-й выпуски «Садка судей»: вышедший в Петербурге в апреле 1910 г. 1-й «Садок судей» действительно правомерно назвать «одним из самых ранних изданий футуристов». В этом сборнике В. Хлебников был представлен внушительной подборкой, хотя его поэтический дебют состоялся на 2 года раньше: в октябрьском номере петербургского журнала «Весна» Хлебников напечатал ст-ние в прозе «Искушение грешника». Сведения о том, что Хлебников дебютировал в «Садке судей», К., вероятно, почерпнул из некролога В. Маяковского, где упомянут «„Садок судей“ (1908 г.) с первыми стихами Хлебникова» (Маяковский В. В. В. В. Хлебников // Маяковский В. В. Полн. собр. соч.: в 13-ти тт. Т. 12. М., 1959. С. 28). 2-й выпуск «Садка судей» вышел в феврале 1913 г. «Издатели, Матюшин и Гуро, желали и внешностью сборника и составом участников подчеркнуть его преемственную связь с первым „Садком Судей“. Но об обойной бумаге, на которой вышел первый „Садок“, напоминала только обложка, а из зачинателей недоставало Василия Каменского <…> Зато появились новые лица: Маяковский, Крученых и я» (Лившиц Б. К. Полутораглазый стрелец. Стихотворения. Переводы. Воспоминания. Л., 1989. С. 412).

497. На балконе безвкусного особняка <…> ненадолго показалась стройная, со скрещенными на груди руками фигура Валерия Брюсова, которого я сразу узнал по известному портрету не то Серова, не то Врубеля. — Михаил Александрович Врубель (1856–1910) написал свой знаменитый портрет Валерия Яковлевича Брюсова (1873–1924) в 1906 г.

498. Ромбовидная голова с ежиком волос. Скуластое лицо, надменная бородка, глаза египетской кошки, как его описал Андрей Белый. — В мемуарной книге «Начало века»: «…складывая на груди свои руки, с глазами египетской кошки…» (Андрей Белый. Начало века. М., 1990. С. 165).

499. Он еще царствовал в литературе, но уже не имел власти. — С 1919 г. по февраль 1921 г. В. Брюсов был пред. Президиума Всерос. союза поэтов; с 1921 г. — зав. лит. подотделом отдела худож. образования при Наркомпросе, членом Гос. ученого совета, профессором 1-го МГУ.