— Ладно, — негромко проговорил я. — На днях загляну в твой трактир, хорошо?
Зая кивнула и вдруг резко пошла прочь. Мне показалось, что на её лице блеснули слёзы.
Я чувствовал себя прескверно. Как будто с головой нырнул в отстойную яму, и теперь весь в дерьме…
Я подошёл к Первосвету, делающему вид, что его интересуют узоры на стенах. Он кинул на меня взгляд и тут же отвёл его в сторону.
— Пойдём, что ли? — откашлявшись, спросил он.
— Угу…
Разговаривать не хотелось. Мы миновали очередной переулок и вышли на перекрёсток. Слева, в нескольких десятках шагов, виднелось высокое здание Посольского приказа. На входе полудремала местная стража. Старший из солдат лениво глянул на протянутое приглашение и сообщил куда идти.
— Обожди меня здесь, — бросил я, едва мы зашли внутрь здания.
Первосвет сделал вид, что ему безразлично и плюхнулся на скамью у громадного окна. Я поднялся на второй ярус, тут снова встретил очередного стражника и тот указал куда мне идти дальше.
В дверь не стучал. Резко распахнул их и вошёл внутрь комнаты.
За одним из столов, стоящим у окна, сидел какой-то человек. Он резко поднялся и, злобно сверкая глазами, повернулся ко мне:
— Кого там… А! Это вы!
Вот кого я тут не ожидал увидеть — так это Головнина. В памяти ещё остался свежим тот разговор с ним на Корабельном Столбе. Неприятная личность, тут нечего добавить… Надо же, вновь его повстречать.
Он язвительно заулыбался, приглашая присесть. Глазки подленькие, блестят. Весь вид его так и говорит: «Ну, что? Попался?»
— Давненько не виделись, — вкрадчиво проговорил повытчик Посольского приказа. — Вижу, вам разрешили вернуться в столицу.
— Разрешили… А вот чего это вы то там… то тут… Отовсюду гонят?
— Нет… просто работа такая… бывать и там… и тут… и ещё кое-где… А вот вы, господин Бор, гляжу тоже на месте не сидите. Опять в Сыскной приказ устроились?
— Державные дела, — натянуто заулыбался я.
Эти словесные игры мне были не по нутру. Но по-другому с такими «пауками» нельзя.
— Да… державные… Я вот тоже не гадал, не думал, что судьба сведёт нас в общем деле. А оно видите как выходит! — говорит, а сам довольно улыбается.
Ханн виси экки! Хёр ер пфаз сем яйап! Ворас… хун-хун ворас! И Жуга гати адвара… (Не знал он! Вот же трепло какое! Паук… ей-ей, паук! Жуга мог бы и предупредить…)
— Алт ы лаги. (Ладно.) Вижу, как вы не думали да не гадали, — процедил я сквозь зубы. — Может, перейдём к сути?
— Извольте.
Повытчик резко поднялся и подошёл к соседнему столу, на котором валялась тьма каких-то бумаг.
— Для начала, мне надобно кое-что поведать об обстановке в Темноводье. Это поможет понять, как вы говорите, суть «державного дела»…
— Для начала, могли бы пояснить, какого рожна вам надо от Сыскного приказа. И от меня лично!
— Ну-ну, Бор. Не надо нападок… Мы с вами делаем одно общее… «державное» дело. Помните?
— Учтите, что я не ваш тайный соглядатай. Мне…
— Спокойнее, — поднял руку Головнин. — Может, будем уже взрослее и выслушаем, так сказать, своего оппонента?
— Кого?
Повытчик снова мерзко заулыбался.
— Итак… Я бы хотел пояснить ситуацию… нелёгкую ситуацию, которая сейчас сложилась в этой части Кватоха, — Головнин раскрыл карту и жестом пригласил подойти. — Не желаете ли всё же ознакомиться?
— Валяйте. Авось осилю ваши басни.
— Итак…
Небольшая комната. Здесь не было ни одного окошечка, пахло сыростью. На голых каменных стенах кое-где просматривался тонкий слой зелёной плесени.
Семён тоскливо огляделся и вновь склонился над бумагой. Пальцы мёрзли, застывали и чернила. Тонкая свечка сильно коптила и давала мала света.
Прутик макнул перо в чернильницу и стал выводить буквы. Послышался характерный тихий скрип.
— …оным сообщаю… — бормотал про себя парень, переписывая чей-то доклад.
Н-да, не о таком ему мечталось. Неужто Сарн, во всей своей благости, приготовил ему такую незавидную судьбу — обычного переписчика чьих-то приказов, докладов, рапортов? Неужто его жизнь так и пройдёт? В этих мрачных стенах… таких вот подобных тёмных кельях Посольского приказа…
Секундная задумчивость привела к тому, что на бумагу капнула жирная клякса.
— Нихаз тебя дери! — прошипел Семён. — Почти ж закончил…
Отворилась дверь и вниз по ступеням важно прошествовал старший переписчик.
— Готово? — сухо спросил он.
— Э-э… почти…
Переписчик наклонился, заглядывая через плечо Семёна, и тут же отвесил здоровенную оплеуху.
— Буду вычитать из твоего жалования! — сердито бросил он. — И чего тебя сюда направили? Ничего не умеешь! Раззява!
Семён сжался, глотая подкативший у к горлу комок.
— Живо иди к господину Головнину! — хмуро приказал старший переписчик.
— За-а-ачем?
— Не твоего ума дело! Раз зовут, значит надо! — и Семён получил вторую оплеуху.
Надо было подниматься по ступеням аж на второй ярус. Семён ещё здесь не был. Он растеряно огляделся и тут же натолкнулся на стражника.
— Чего тут бродишь? — сердито проворчал тот.
— А-а-а… меня к Головнину послали…
— Да? — стражник надвинулся и хмуро оглядел Прутика.
Делал он это лишь из вредности характера, а не по службе. Да и от скуки то же.
— Вот что, сопляк, — деловито проговорил стражник, покручивая усы. — Вижу, врёшь ты мне!
