В координатах мифа - [25]

И мелодию ливня нагревшийся воздух разучит,

Убавляя звучащий в рассветном тумане ноктюрн.

Замедляя шаги, на мосту остановится кто-то,

Выпадая из общего ритма мелькания ног,

И услышит, как плачет вверху саксофон небосвода,

Растворяя слезами нависший над городом смог.

Небо

А небо, как жираф, все в пятнах облаков,

О чем-то думает, укачивая солнце,

Негромко напевает песнь степных ветров

И ждет, когда луна над озером проснется.

А небо, как река, течет куда-то вдаль.

За горизонт летят, чтоб возвратиться, птицы.

Уставшие от суматохи города

Затихнут до утра, им птицы станут сниться.

А небо, как судьба, все в тайных письменах,

В нем зашифрованы былины и молитвы.

И перемешаны эпохи, времена,

Стихи и музыка в подлунности разлиты.

И небо, как ладонь, протянется к тебе,

Когда посмотришь вверх и помолчишь о чем-то.

Простор, покой, любовь и высота небес

Способны сделать из бродяги звездочета.

Из дождя

Я сегодня опять состою из дождя,

Из прохладной прозрачности капель летящих,

Отражений, по водным потокам скользящих,

Открывающих смысл наступившего дня.

Я ловлю зазевавшийся солнечный луч,

На цвета распадаясь, он радужно гнется,

Через миг бесконечного неба коснется,

Выпуская проснувшийся свет из-за туч.

Кот

В стране, где жизнь идет наоборот:

Зимой – дожди, а летом – гололед,

Жил говорящий по-английски кот,

Ходил по крышам задом наперед.

С конца читать газету начинал,

А умывался лишь по вечерам,

Стихи смешные кошкам сочинял,

Играл на саксофоне по утрам.

При галстуке и с маленьким зонтом

Гулял по парку, напевая блюз,

И поиграть с неправильным котом

Мечтал на праздник каждый карапуз.

Он иногда приходит к нам во сне,

Приносит сладкий сыр и теплый снег,

Подмигивая весело луне,

Мурлычет сказку о своей стране.

Городской смог

Я знаю, как город болеет от плотного смога,

Как небо становится серым, а солнце – скупым.

Застанет врасплох принесенная ветром тревога,

Окутает, словно откашлянный трубами дым.

Покажется в сизом тумане – потеряно что-то.

Быть может, мечта, а быть может – затертый медяк.

Я что-то ищу за ближайшим крутым поворотом,

И город, не любящий смог, понимает меня.

Тишина

Я в тишину уйду, как в океан

с приливами, несущими покой,

и выдумаю свой меридиан,

пересекающий теченья под водой.

Там буду плавать вдоль земной оси,

нырять вдали от посторонних глаз,

качаться на волнах, по дну скользить,

как самый настоящий водолаз.

Все то, что беспокоит и гнетет,

пройдя сквозь кожу, смоется легко.

Прибой баюкать будет, как дите,

и уносить от мыслей далеко.

Тысячи лиц

Тысячи лиц день бросает в лицо,

Взгляды пустые среди пустоты —

Кольца поменьше в большое кольцо.

Страх опускаться и страх высоты.

Но в переходах не выискать вход,

Выберешь выход, и выбора нет —

Только наверх, только солнце спасет —

Яркий закат и неяркий рассвет.

Маленький ежик

Можно прожить без мечты и дороги,

Если боишься идти.

Маленький ежик стоял на пороге —

Вот и начало пути.

Лисы и совы, туманы и грозы —

В мире препятствий не счесть,

Но над дорогой мелькают стрекозы,

Карта и яблоко есть.

Ежик на гору взобраться мечтает,

Чтобы найти в вышине

Домик, в котором звезда обитает —

Та, что он видел в окне.

Он ей рассказывал сказки ночами,

Он посвящал ей стихи.

Вот узелок небольшой за плечами,

Ждут вдоль дорог лопухи.

Самый счастливый на всем белом свете,

Выбравший путь непростой,

Слушая сердце, сквозь ливни и ветер

Ежик идет за мечтой.

«Слышишь?..»

слышишь?

где-то плачется дождь…

спишь?

или рассвета ждешь?

луч

лунный вползет в окно.

ночь

словно из снов полотно.

мысль

ветер срывает в даль.

смысл

будто в песок вода.

Бело-черное

И падал снег на злые города,

Переворачивая мир как в негативе,

Неровные следы вели туда,

Где исчезали тени на картине,

И только белый цвет по нервам бил.

Лишь черный кот спасал от наважденья —

Один в краю разлившихся белил,

Был смыслом гениального творенья.

«Человек качался на луне…»

Человек качался на луне,

Как на желтом маятнике неба.

Забывая обо всем во сне,

Он нырял под звездопадный невод.

И смеялся весело, когда

До созвездий доставал руками.

А внизу мерцали города,

До краев заполненные снами.

Не стучусь

Не стучусь в закрытые двери,

Не иду туда, где не ждут,

Не устала в лучшее верить,

Не люблю без ламп темноту.

Не стремлюсь легко и без цели,

Не ценю ни обух, ни плеть,

Не сменю глубины на мели —

Не хочу о чем-то жалеть.

Где-то

Мажет белым по синему лето

Над пейзажем зеленого цвета,

И над цвета асфальта дорогой

И гуляющей пегой коровой.

Я иду в середине картины

В желтом платье, с цветами в корзине,

Между прошлым и будущим где-то,

И мне вслед улыбается лето.

Про йети

Где-то там, на далекой планете,

Где пять солнц и зеленый закат,

Проживают суровые йети,

Они шишки и камни едят.

На земле засыпают холодной,

Просыпаются утром в снегу,

Умываются жижей болотной,

А потом добывают еду.

Но родился один – не суровый,

Очень нежный, пушистый, смешной,

Был не серый, какой-то лиловый,

Романтичный и с доброй душой.

Вечерами сидел над обрывом,

Где какие-то знаки чертил

На камнях, и казался красивым

Ему в небе рисунок светил.

Что же делать с ним? Йети не знали.

Не такой, как другие, чужой.

Головами сурово качали

И считали ошибкой большой.

А лиловому все было нужно

Рассмотреть, отыскать и понять,

Когда спать уходили все дружно,

Оставался один – рисовать.