В координатах мифа - [21]

Тепло съедают холода,

на лужах ломкая слюда,

под ненадежной кромкой льда

течет вода.

Течет вода, бегут года,

по следу вечного жида

бредет неведомо куда

людей орда.

Гудят под ветром провода,

смердят под солнцем города,

разводят стрелки поезда

туда-сюда.

В преддверьи страшного суда

мир не спасает красота,

и нет опоры – три кита

ушли с поста.

Ночей бессонных череда,

стихов и мыслей чехарда,

фантазий блеск и нищета —

душа пуста.

По кругу звездные стада

плывут, но лопнула узда —

летит, сорвавшись в никуда,

моя звезда.

Давление

Я иду по скошенной траве.

Атмосферный столб на голове.

Тяготение Ньютона

Нависает многотонно —

Меч дамоклов в чистой синеве.

Я ложусь на золотой песок.

Под давленьем кровь стучит в висок.

А в груди грудная жаба

Давит слева, душит справа,

Плющит ребра варварским лассо.

Барабанной дробью шум в ушах.

Бьет давленье, клапаны круша.

И, как черт из табакерки,

Разноцветным фейерверком

Под напором вылетит душа.

Душеспасительное

Еле-еле душа в теле

Трепыхается – бяк-бяк,

Прогрызает в нем тоннели,

Словно в яблоке червяк.

А бывало, что витала,

Не влезала в ворота,

Без разбега ввысь взлетала,

Крикнув телу: «От винта!»

А теперь мозги мне гложет —

Не душа, а паразит!

Ощетинилась под кожей

И живьем сожрать грозит.

Пищи просит живоглотка,

Витаминов для души.

Ничего – плесну ей водки,

Чтобы голод заглушить.

Энцефалограмма

В пустоте плывет

мой бумажный челн.

Он качается

в ритме альфа-волн.

На экране

воображения

Наблюдаю

линий скольжение.

То они спиралью

свиваются,

То ныряют вниз

с ускорением,

То гиперболой

устремляются

В незнакомые

измерения.

То дрожат, вибрируют,

как струна,

На пороге чуткого

полусна,

Разноцветным светом

пульсируя,

Между двух миров

балансируя.

Но чем чаще

волн колебания,

Тем мутней

пути очертания.

И кораблик мой

взял неверный курс,

В шуме бета-волн

растеряв ресурс.

Зеленая фея

Cобираю зверобой и мяту,

Подорожник, клевер, иван-чай.

У соседа вид совсем помятый —

Перебрал намедни невзначай.

На полыни делает настойку.

В той настойке – вещество туйон.

Если на ногах стоит нестойко,

На мопеде едет на район.

Красный светофор ему – зеленый.

Довезет ли пацанам презент?

Не какой-то самогон паленый —

Аристократический абсент.

Жизнь, картина маслом

Белоснежный, голубой,

розовый, вишневый,

Ярко-рыжий, золотой,

синий, бирюзовый,

Хаки, бледно-ледяной,

красно-помидорный,

Бурый, пепельный, седой,

черный… черный… черный…

Спектральное

Каждый охотник желает знать,

где сидит фазан.

Каждый чиновник желает жрать

устриц и пармезан.

Каждый дурак, поднявший крик,

может сойти за вождя.

Каждый живущий верить привык

в радугу после дождя.

Лучший день в году Александр Емельяненко. г. Москва

Об авторе:

Родился в 1975 году в Бугульме, детство прошло в Челябинске, живет в Москве. Окончил физический факультет МГУ. Доктор физико-математических наук, ведущий научный сотрудник.

Поэтические книги «Песнь соловья» (2001) и «Уровень жизни» (2015.)

Стихи публиковались в различных журналах и сборниках.

Староста литературной студии «Луч» (руководитель – Игорь Волгин.)

© Емельяненко Александр., 2016

«Пока мне тридцать девять лет…»

Когда мужчине сорок лет,

или распад, или расцвет —

мужчина сам решает.

Евгений Евтушенко

Пока мне тридцать девять лет

(Хоть это трижды по тринадцать),

Еще не действует запрет

На этот звук, на этот вкус, на этот цвет

И на бессонницу моих галлюцинаций.

Пока мне тридцать девять лет

(Пока не наступила полночь),

Я отпихну подальше мягкий плед,

Я распахну окно. И парочка планет

Мне скажет: «Спи! И не мешай нам, сволочь!»

Пока мне тридцать девять лет

(А почему, никто не знает),

Мой кризис притворился, что его здесь нет.

А я нарочно не включаю свет.

И кто кого из нас динамит?

Пока мне тридцать девять лет…

Перегорел ночник. Остался верхний, яркий.

А из калитки мне кричит «привет»

Мой сорок первый, – вероломен, как рассвет

(но счастливы коровы и доярки.)

Пока мне тридцать девять лет,

Еще есть те, кому я всем обязан.

Уже есть те, кто вырос из штиблет,

Кто есть не будет в садике омлет.

И я поэтому беспечен и развязан.

«Молния, – ты, а не я, нарушаешь запреты…»

Молния, – ты, а не я, нарушаешь запреты.

Ты на секунду смыкаешь ненужное с нужным,

То, что пока еще сухо, светло и согрето,

С тем, что ушло побежденным, нагим, безоружным.

Через непрошибаемую атмосферу,

Строгую и серьезную, как Мельпомена,

Ты отменяешь долги, разрываешь оферту,

Меткая, как предательство и как измена.

Слушай, подруга, я вовсе чудить не пытаюсь.

Душно. В траве притаились цикады.

Я – травоядный, я только травою питаюсь.

Можно разок разрядить мне свои киловатты?

После меня все останется так же, как прежде,

Непрошибаемо, правильно и безнадежно.

Пленные выйдут с оружием в новой одежде,

И распластается морось в темнице таежной.

Молния, – я, а не ты, не хочу нарушений.

Дуги смыканий мечу в недоступных широтах,

Где ни припомнить, ни выдумать бед и крушений,

Только таблички висят на дверях и воротах.

День бухгалтера

Сегодня – лучший день в году,

Когда бухгалтер в доску пьяный

Рифмует цифры на ходу

И ждет, пока я подойду,

И не уходит, окаянный.

Ничто не может быть светлей,

Чем мысли у двери главбуха:

Семнадцать тысяч пять рублей —

Билет туда, где потеплей,

Где пирамиды тополей…

А в мире голод и разруха.

Я ехал на перекладных,

Свою осанку искривляя.

А он все съел из накладных,