— Апчхи! — вместо привычного «здравствуйте» громыхнул Полынцев, появившись в дверях кабинета.
Вишнякова, стоя на обшарпанном стуле перед высоким, с антресолью, шкафом, ответила гостю тем же.
— Псхи! — чихнула она тоненько, будто кошка, понюхавшая луковицу.
— Будь здорова, — кивнул Полынцев, оглядывая стройную фигуру девушки.
— И ты расти большой, — пожелала она взаимно.
— Спасибо, и так не маленький, — ухмыльнулся он, поправляя заколку на форменном галстуке.
— Кто? — неожиданно уточнила Вишнякова.
— Я! — повторил он уверенно. — Метр восемьдесят — ровно.
— А мне кажется, что ты себя несколько превозносишь.
Полынцев незаметно выпрямил спину.
— Крестись, если кажется.
Она спрыгнула со стула, от чего небольшая приятной округлости грудь колыхнулась под легким бежевым платьицем, бросила на стол пачку чистых протоколов и, вытянувшись в струнку, подбоченилась.
— Ну?!
— Что, ну? — недоуменно спросил он, видя свое отражение в карих девичьих глаза, сверкающих под пышной каштановой челкой.
— У нас с тобой плечи на одном уровне — видишь?
— И что с того?
— А во мне — метр семьдесят, ровно.
— Прибавь к ним каблуки.
— Невысокие. Заметил?
Разумеется, он заметил, только не совсем понял: девушка проявляла к нему определенный интерес или попросту издевалась? Это нужно было немедленно выяснить.
— Инна, — нерешительно переступил он с ноги на ногу. — Ты со мной типа заигрываешь, или издеваешься?
— Хороший мальчик, прямой, как рельса, — кивнула она, опускаясь на стул, — С чем пожаловал, загадочный ты наш?
— О Зотове узнать. Возбудила или нет?
— Зотова, кажется, возбудила. Чуть в любви на допросе не признался.
— Ничего удивительного. Он недавно из армии вернулся, на юбки еще не насмотрелся. После службы кровь в жилах бурлит. Я его понимаю.
— А я нет, потому как в армиях не служила и на юбки не смотрела. Но, думаю, что за трое суток бурлящая кровь слегка поостынет.
— Неужели задержала?
— Естественно. А что с ним церемонится.
— Зря. Дело-то плевое. Можно было бы и подпиской обойтись.
Инна свела к тонкой переносице черные стрелочки-брови.
— Ты сюда пришел указания мне давать?!
Зная болезненное отношение следователей к своей процессуальной независимости, он быстро замазал образовавшуюся трещину.
— Я из профессионального интереса — сессия на носу.
В юридическом институте, где ему предстояло сдавать экзамены, преподаватели нередко интересовались делами из следственно-оперативной практики. Зачастую, грамотно построенный рассказ помогал вытянуть и теоретическую часть билета. Полынцев учился, в целом, неплохо, но, заметив, что с профессором можно спорить, прикрываясь личным опытом, он к концу второго курса, без малого, стал отличником. Спасительная фраза «А практика идет по другому пути», — не раз помогала ему в нелегких учебных баталиях. Не всегда, но в семи случаях из десяти, эта уловка срабатывала.
— По-хорошему, можно было и не задерживать, — смягчив тон, согласилась Инна. — Но я не переношу, когда подследственные клеятся прямо в кабинете. Я следователь, а не девочка с улицы.
Полынцев, сняв фуражку, взъерошил примявшийся бобрик.
— И почему все красивые девушки такие злые?
— Потому что в зеркало надо смотреться, прежде чем красавиц клеить.
Он бросил взгляд в зеркало, висевшее у вешалки перед выходом.
— Э-хе-хе. Может, ты и права.
— Посмотрелся? — ехидно уточнила красавица.
— Ну, — вздохнул он невесело.
— Тогда иди своей дорогой, не трать время попусту.
Теперь все встало на свои места. Она не только над ним издевалась, но и ясно давала понять: кто есть кто. Последнее было вовсе необязательно. Ему самому претила навязчивость, с чьей бы стороны она не исходила.
Когда-то в школе за ним бегала по пятам девочка из параллельного класса. Ничего себе девочка, вполне симпатичная и отнюдь не глупая. Веди она себя поскромнее, все сложилось бы как-то иначе. Но ничто не ценится так дешево, как то, что достается даром. Она сама взяла его за руку, сама призналась в симпатии, сама назначила первое свидание. Оно же было последним. Интерес к ней в одночасье испарился. Потом она писала ему любовные записки, караулила после уроков, устраивала слезные скандалы. Но это лишь усугубляло ситуацию, заставляя его хитрить и всячески изворачиваться.
Спустя пару месяцев, страсти успокоились. У нее появился новый кавалер из соседней школы: плечистый парень, занимавшийся то ли борьбой, то ли боксом. Видимо, умная девочка при случае ему поплакалась, потому что однажды он встретил Полынцева на улице и живописно разукрасил его физиономию (желтые и нежно-сливовые круги целый месяц сияли под заплывшими глазами).
На этом любовный роман будущего лейтенанта милиции, едва начавшись, окончился. На душе осталась лишь горькая досада (оттого что сам не занимался ни борьбой, ни боксом) и стойкая неприязнь к любому проявлению навязчивости.
— А, пожалуй, что и пойду, — согласился он, надев фуражку. — Действительно: гусь свинье не товарищ.
— Кто свинья? — на всякий случай спросила Инна.
— Я, конечно, — признался он без кокетства.
— А я тогда кто — гусь, что ли?! — прошипела она возмущенно.
— Ну, хорошо, пусть ты свинья, — уступил он по-джентельменски.
