В капкане - [3]

Зотов, мрезко сжавшись в пружину, еще не успев до конца распрямиться, выбросил от пояса левый кулак (и тот пришелся в милицейскую печень), потом вскинул правую ладонь и впечатал ее основанием в челюсть, а согнутыми пальцами — в нос противника. Обладатель последнего от неожиданности ухнул.

— С ума сдурел?! Сказано ж — аккуратно.

— Куда уж аккуратнее, почти не задел.

— «Почти» не считается, — буркнул Полынцев и захватил руку соперника в жесткий замок. Агрессивное движение, пусть и показательное, было тем совершено, а этого вполне достаточно для начала задержания. Комплекс приличия допускал.

Система боевого самбо так же проста в исполнении, как и надежна в результате. На заре двадцатого века большой энтузиаст своего дела и великий мастер Анатолий Харлампиев разработал абсолютно новый вид борьбы. Собрав воедино лучшие приемы из ведущих мировых школ, он свел их в универсальный стиль и предложил поставить спорт на службу армии. Наши прадеды — лихие красные командиры — с радостью приняли ценный подарок и с успехом пользовались им в ожесточенных схватках с противником. С той далекой поры самбо во многом усовершенствовалось, прошло период недоверия, когда молодежь заглядывалась на экзотические: ушу, кун-фу, тхэквондо, выдержало военно-полевые и сезонные испытания. Оказывается, по пояс в снегу, в шинелях да валенках, заокеанские приемы почти невыполнимы и к тому же, трудны в освоении: гибкость, растяжка, филигранная техника — на это требовались годы. Одним словом, не для наших дорог и не с нашими дураками. Но, будучи изначально задуманной, как созвездие лучших приемов планеты, школа боевого самбо впитала в себя массу полезного из других видов спорта (бокса, карате, айкидо, джиу-джитсу, дзюдо) и в итоге превратилась в самую практичную на сегодняшний день систему защиты без оружия. Спрашивается, к чему был столь подробный экскурс в историю малозначительной детали?

Все дело в том, что один из прадедов Полынцева (со стороны матери) был царским офицером, служившим под началом Колчака в период его сибирского правления, и, вероятно, отсюда в правнуке сидел тот самый комплекс, что не позволял бить спокойного, неагрессивного человека. Зато второй пращур (по линии отца) воевал на другой стороне окопов, в легендарной Буденовской конармии, с шашкой наголо, с лихим боевым кличем, под рвущимися на ветру, алыми, как горячая кровь, знаменами. Именно эта кровь и закипала в молодом лейтенанте, когда дело доходило до рукопашной.

Захватив предплечье Зотова, Полынцев круто развернулся через плечо и провел свой излюбленный прием: «рычаг руки наружу». Но сорвалось — не тут-то было. Соперник, видимо, прошел неплохую армейскую школу. Быстро среагировав на захват, он заблокировал движение контрприемом и попытался выполнить подножку.

— Серега, не сопротивляйся! — крикнул из-под кровати шустрый фискал. — Пожалей лейтенанта.

Только зря юнец беспокоился. Хоть и был Зотов крепок и высок, но и он имел ахиллесову пяту.

Дело в том, что в войсках отрабатывается грубая, убойная техника, рассчитанная на уничтожение противника — здесь ее не применишь (не станешь ведь скручивать голову представителю власти). В милиции же наоборот, основной упор делается на приемы задержания — более квалифицированные, мягкие, щадящие. Преступник, хоть и мерзавец, но свой — убивать нельзя, по крайней мере, до тех пор, пока он не бросится на тебя с оружием.

Словом, Зотов эту схватку явно проигрывал, напоминая неуклюжего медведя, отбивавшегося от острозубой сибирской лайки. Полынцев моментально ухватил соперника за ладонь, быстро изменил угол атаки, резко повернулся через плечо и вздернул кисть на себя.

— У-е! — вскрикнул Зотов, падая на пол. — Больно, блин!

— А потерпевшему, думаешь, щекотно было?!

— Он сам виноват.

— Конечно. Это же он в твой дом ворвался. Он драку устроил, он хозяина избил.

— Я туда зашел друга проведать — два года не видел. В той квартире раньше парень с дедом жили.

Полынцев слегка ослабил захват.

— Ну, и что. В чем проблема?

— Ни в чем. Я только спросил: куда, мол, они переехали? А тот на меня матюгами погнал: достали, мол, идите все кобыле в хвост, не знаю, мол, ничего, и все такое прочее. Урод, короче. Ну… и вот.

— Что, «и вот»?

— Вот… не сдержался.

Из-под кровати донесся поникший голос фискала.

— Мужик не стал ничего объяснять, сказал, что недавно купил эту квартиру, и куда переехали старые хозяева, не знает.

Полынцев отпустил захват.

— И что с того? Ну, переехали люди, он-то здесь при чем? Считаете, это повод для драки?

Зотов поднялся на ноги, растирая покрасневшую ладонь.

— Это — не повод. А то, что он меня в грудь толкнул — повод. Я его, козла, руками не трогал, по-человечески спрашивал.

— Разберемся, — кивнул Полынцев, вынимая из-за пояса наручники. — Сам пойдешь или на привязи?

— Сам, — подтягивая штаны, буркнул Зотов. — Свисток, блин, в фуражке, — добавил он уже шепотом.

Глава 2

В кабинете следователя Вишняковой пахло французскими духами и библиотекой. Первое — оттого что вчерашняя выпускница юридического института питала слабость к импортной парфюмерии. Второе — потому что широкий канцелярский стол, занимавший едва ли не половину помещения, был завален выпотрошенными из сейфа уголовными делами.