В канун грозных потрясений: Предпосылки первой Крестьянской войны в России - [84]

В какой форме осуществлялся запрет на выход, несколько проясняют новгородские документы, обнаруженные В. И. Корецким. В царской грамоте от 8 июля 1595 г. говорится о жалобе старцев Новгородского Пантелеева монастыря на то, что им «навести» крестьян во владения «не мочно, потому что ныне по нашему (царя Федора. — А. З.) указу крестьяном и бобылем вых[оду] нет, а казны деи у них… нет же». В грамоте от 25 июля 1595 г., адресованной кн. Д. А. Ногтеву, сообщается, что подходит срок пяти льготным обжам Пантелеева монастыря, а «навести» крестьян на них невозможно, «потому что ныне по государеву указу крестьяном и бобылем выходу нет». Текст, близкий к грамоте от 8 июля. Итак, как будто в Новгородской земле к 1595 г. действовал закон о невыходе крестьян (если это только не режим заповедных лет). В грамоте от 18 июля 1594 г. содержится распоряжение отдать крестьян старому их владельцу И. Баранову, отобрав у Лисицкого монастыря, «потому что по государеву указу велено в крестьянском владенье давати суд и крестьян велено отдавати назад всево за пять лет, а те крестьяне за Иваном за Борановым живут двенадцать лет». Наконец, в выписи 9 июня 1594 г. А. Ф. Бухарин писал, что его крестьяне на пустошах П. Т. Арцыбашева не живут. «А ныне, — прибавлял он, — твой государев указ: старее пяти лет во владенье и в вывозе суда не давати и не сыскивати»[697]. Текст повторяет июльскую грамоту 1594 г.

Все приведенные упоминания перекликаются с предшествующими и позволяют предположить, что около 1592 г. был издан закон, запрещавший крестьянский выход и устанавливавший пятилетний срок разбора крестьянских дел. Тогда указ 1597 г. можно рассматривать как развитие этого закона, т. е. как распространение его действия и на беглых крестьян. Временно или постоянно был запрещен крестьянский выход (скорее всего «покаместа земля поустроитца», как в уложении о тарханах), сказать трудно.

Впрочем, в литературе по поводу приведенных документов существует разномыслие. По В. И. Корецкому, около 1592/93 г. издан был общий указ, запрещавший крестьянский выход и содержавший установление пятилетнего срока подачи исковых челобитных по делам о крестьянах. Юридическим основанием запрета была запись в писцовых книгах, причем регистрацию крестьян в них правительство объявило обязательной. В. М. Панеях полагает, что термин «указ», употребленный в документах, допускает и толкование его как распоряжения по конкретному вопросу, не имеющему общегосударственного значения. Г. Н. Анпилогов, считая, что существовал закон о пятилетней давности дел о крестьянском владении и вывозе, склонен допустить, что режим заповедных лет сыграл в утверждении крепостничества большую роль, чем полагает В. И. Корецкий (в этом духе он и трактует грамоту 8 июля 1595 г.). Этот режим в начале 90-х годов распространен был на южные районы государства (в 1592 г. отказ тяглых крестьян был еще в районе Ельца). Р. Г. Скрынников пишет, что новая законодательная норма о пятилетнем сроке дел о крестьянах «не была облечена в форму законодательного акта», а «возникла в текущей судебной практике московских приказов из обобщения вполне конкретных прецедентов»[698]. Словом, вопрос нуждается в дальнейшем тщательном изучении.

Но так или иначе, пятилетний срок исковых дел о крестьянах существовал к середине 90-х годов и явился источником законодательной нормы 1597 г. А если так, то тогда, говоря о пятилетнем сроке сыска беглых, указ 1597 г. имел в виду не столько сакраментальную дату «101-й год», сколько практику пятилетнего вершения крестьянских дел. Поскольку указ 1597 г. говорил только о крестьянском побеге, то тем самым закон как бы склонялся к тому, чтобы рассматривать незаконным любой уход крестьян от господина. Это было шагом вперед в крепостническом мировоззрении правительства, ранее говорившего о «выходе», «свозе», «владении» крестьянами, а теперь лишь о крестьянах-беглецах.

И вместе с тем в условиях хозяйственной разрухи правительство не могло пойти на установление бессрочного сыска крестьян, т. е. на что оно пошло в уложении о холопах 1597 г. К тому же, проводя политику хозяйственного развития окраин страны (Сибири, Юга и Поволжья), куда устремлялся поток беженцев, Годунов не хотел препятствовать наметившемуся там экономическому подъему путем сыска и вывоза оттуда бежавших крестьян. Сравнительно небольшой срок сыска (пять лет) отвечал интересам помещиков окраин[699]. Впрочем, что будет в дальнейшем, никто не знал, и Борис, возможно, собирался вернуться к крестьянскому вопросу позднее. Он это и сделал, но уже в обстановке голода 1601–1603 гг., нарушившего его первоначальные планы решения крестьянского вопроса. Вспыхнувшая Крестьянская война перечеркнула начинания Годунова.

Восшествие на престол (Земский собор 1598 г.)

Болезненный царь Федор Иванович пробыл на престоле недолго — менее 14 лет. 6 января 1598 г. он умер. Его преемница царица Ирина 15 января постриглась в монахини и удалилась «на покой». 17 февраля Земский собор избрал царем брата Ирины Бориса Годунова, но венчался он на царство только 3 сентября. О том, что происходило в придворных сферах с января по сентябрь 1598 г., сохранились многочисленные известия современников, как русских, так и иностранных.