В Камчатку - [57]
Воцарилась тишина.
— Не-на-вижу! — фальцетом, подвизгивая, закричал Чириков. Его будто пружиной подбросило в сторону Атласова, однако уже на излете рука Ярыгина вернула его на место, и он сжался, поскрипывая от злости зубами.
— Петр!.. Петр, не ерепенься… Владимир Владимирович — он на шутки мастак, — успокаивая Чирикова, говорил Миронов-Липин, а сам поглядывал на Атласова, как тот воспримет его слова. Атласов, не глядя на Чирикова, спросил у Ярыгина, даст ли он казаков и грузовую нарту заготовить дровишек: поизвелся, холодна зима проклятущая, он и не упомнит, чтобы раньше такая бывала. Отчего ж нарту не дать, если юкола найдется: поистощали запасы, хотя и середина зимы, январская треть, отвечал Ярыгин. (Лето года 710 было безрыбным.)
— Не-на-ви-жу! — прошипел Чириков, сбрасывая с плеча руку Ярыгина.
И Миронов-Липин понял, что примирение не состоится, морские острова останутся для него в тумане, а Чирикова хотя бы на время надо увезти в Верхний острог, иначе крови не избежать. («Экий все-таки дурак», — ругал он Чирикова.)
Он не стал медлить.
Наутро Нижний огласился лаем собак.
Чириков в распахнутой шубе на виду у всех тискал свою бабу, черноволосую, в сарафане. Она целовала его в бороду и плакала.
— Где Мармон? Не вижу Мармона, — говорил Анциферов Миронову-Липину.
— Нарты перегружены. Позову — вернется.
Анциферову не понравилось, что Мармон остается в Нижнем.
Никто не знал, что между Мироновым-Липиным и Мармоном состоялся разговор. «Затихни, — наставлял Миронов-Липин, — не встревай ни в игры азартные, ни в ссоры. Ты есть и тебя нет. Я должен знать о каждом шаге Атласова и Ярыгина. А когда вернется из Верхнего Чириков, не забудь и про него. Ну а если такое узнаешь, что невмоготу за зубами держать, ко мне… Как Худяк. Токмо не окочурься… Но зачем Худяк? Не скажешь, а? Нет, не зря собой презрел. Такое сдернуло, одному богу известно». Мармон выслушал приказчика молча.
И все же Миронов-Липин не мог отделаться от чувства, что смерть отобрала у Худяка то, что принадлежать только ему, Миронову-Липину.
— Давай! — крикнул Анциферов, и нарты одна за другой покинули Нижний острог.
«Боже, помоги, не дай дрогнуть», — думал Анциферов, оглядываясь на Миронова-Липина и Чирикова, которые, привычно устроившись на нартах, вскоре подремывали.
В нескольких верстах от Нижнего каюры налегли на остолы.
— Рановато, — пробормотал Чириков, еще дышавший домашним теплом. Слезы бабы тронули его. Ну к чему тащиться в Верхний острог, когда в избе протоплено, рыбные головки отварены, вино в бочонке, а брусника и шикша ждут, когда хозяин захочет опохмелиться. Миронов хоть бы сказал, зачем он нужен в Верхнем. Нет, молчит. Узнаешь, говорит. Нет никакого ему проку от зимней нудной тряски. Он и с нарты не будет вставать, казаки вон идут к Миронову. Скажет, вставай, он не встанет. Но почему они валят приказчика? Зачем? Они что, ошалели, на приказчика руку подняли? И Анциферов молчит. Козыревский, тот вроде как за Анциферова хочет спрятаться. Да нет, шутят казаки, кости разминают… Только почему с приказчиком… Его не свалишь, силен. Вон, вновь на ногах. А ругается — солнце дрожит.
— Шубу скидавай! — услышал Чириков голос Шибанова. — Че пачкать-то! — И потянул за рукав.
Миронов отпихнул Шибанова. Так ему и надо, ворюге. Сейчас на коленях будет валяться, а Миронов не спустит, живьем укатает. Однако Шибанов на колени не пал, а закричал:
— Ах ты, курвина, брыкаться! Вяжи его!
Казаки мухами облепили приказчика, и его богатая лисья шуба отлетела в сторону и, будто вздохнув освобожденно, припала к снегу.
— Бунт! Мало вас Волотька Атласов порол! — Миронов-Липин, устрашая, сделал шаг на казаков, тесня их своим криком. — Анциферов, Козыревский, ко мне!
Он их положит: с Анциферовым сам черт не страшен, Козыревский удал…
«Сам зовет, значит — судьба!» — Анциферов дернул палаш.
«Худяк знал…» — И Миронов-Липин осел.
Каюр едва сумел сдержать остолом собак.
Они убили Миронова-Липина. Чириков увидел, как Анциферов втыкает в снег свой палаш, освобождаясь от крови законного приказчика… Просить… Умолять… Но выжить…
Чириков, обнажив голову, сделал несколько шагов к Анциферову, потом опустился на колени и пополз к его ногам.
— Это все он… он… — бормотал Чириков, дергаясь в сторону Миронова-Липина. — Смилуйтесь… Господи, смилуйтесь! Все отдам! — Бормотание его превратилось в визг, он привалился к сапогам Анциферова.
Тот брезгливо оттолкнул Чирикова.
— И бабу? — услышал сверху, чуть ли не с неба, голос Шибанова.
— Дай покаяться! — возвел руки Чириков.
— Повремени, — шепнул Козыревский Анциферову.
— Пусть кается, да поскорее.
Пока шептал Чириков непослушными губами молитву, казаки вырубили прорубь. Он видел, что это его могила. Нет, это не для него. Он должен жить. Он долго будет жить. У него в Якутске жена. Она молодая. Она родит ему сына. Он хочет жить!
— Хватит! — решил Данила.
Шибанов, смеясь, звякнул перед глазами Чирикова смыками.
— А помоги мне, Харитоша, отправить раба божьего Петра Чирикова на тот свет, — все так же смеясь, попросил Шибанов Березина. — Прощевай, сударь.
Но стоило казакам прикоснуться к нему, как он стал выть, кусаться, и с превеликим трудом защелкнули на его руках смыки. В прорубь столкнули молча.
Об исследовании земли Камчатки русскими землепроходцами во главе с Владимиром Атласовым в конце XVII в. историческая повесть «Атаман». Рассказы знакомят читателя с отдельными страницами жизни русских людей XVII–XVIII вв.
ББК 84.Р7 П 58 Художник Эвелина Соловьева Попов В. Две поездки в Москву: Повести, рассказы. — Л.: Сов. писатель, 1985. — 480 с. Повести и рассказы ленинградского прозаика Валерия Попова затрагивают важные социально-нравственные проблемы. Героям В. Попова свойственна острая наблюдательность, жизнеутверждающий юмор, активное, творческое восприятие окружающего мира. © Издательство «Советский писатель», 1985 г.
Две неразлучные подруги Ханна и Эмори знают, что их дома разделяют всего тридцать шесть шагов. Семнадцать лет они все делали вместе: устраивали чаепития для плюшевых игрушек, смотрели на звезды, обсуждали музыку, книжки, мальчишек. Но они не знали, что незадолго до окончания школы их дружбе наступит конец и с этого момента все в жизни пойдет наперекосяк. А тут еще отец Ханны потратил все деньги, отложенные на учебу в университете, и теперь она пропустит целый год. И Эмори ждут нелегкие времена, ведь ей предстоит переехать в другой город и расстаться с парнем.
«Узники Птичьей башни» - роман о той Японии, куда простому туристу не попасть. Один день из жизни большой японской корпорации глазами иностранки. Кира живёт и работает в Японии. Каждое утро она едет в Синдзюку, деловой район Токио, где высятся скалы из стекла и бетона. Кира признаётся, через что ей довелось пройти в Птичьей башне, развенчивает миф за мифом и делится ошеломляющими открытиями. Примет ли героиня чужие правила игры или останется верной себе? Книга содержит нецензурную брань.
А что, если начать с принятия всех возможностей, которые предлагаются? Ведь то место, где ты сейчас, оказалось единственным из всех для получения опыта, чтобы успеть его испытать, как некий знак. А что, если этим знаком окажется эта книга, мой дорогой друг? Возможно, ей суждено стать открытием, позволяющим вспомнить себя таким, каким хотел стать на самом деле. Но помни, мой читатель, она не руководит твоими поступками и убеждённостью, книга просто предлагает свой дар — свободу познания и выбора…
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
Евгений Рожков родился в январе 1943 года на Рязанщине.Первые рассказы появились в 1963 году в газете «Советская Чукотка». В 1975 году в Магаданском книжном издательстве вышла первая книга рассказов «Дикий зверь кошка» на русском и чукотском языках.Был участником VI Всесоюзного совещания молодых писателей. В 1981 году окончил Высшие литературные курсы Союза писателей в Москве.Автор книг: «Белым-бело», 1977 г., «Молодая гвардия»; «Осень без любви», 1980 г., «Современник»; «Мужчины, рожденные в январе», 1982 г., Магаданское книжное издательство.
Александр Никитич Плетнев родился в 1933 году в сибирской деревне Трудовая Новосибирской области тринадцатым в семье. До призыва в армию был рабочим совхоза в деревне Межозерье. После демобилизации остался в Приморье и двадцать лет проработал на шахте «Дальневосточная» в городе Артеме. Там же окончил вечернюю школу.Произведения А. Плетнева начали печататься в 1968 году. В 1973 году во Владивостоке вышла его первая книга — «Чтоб жил и помнил». По рекомендации В. Астафьева, Е. Носова и В. Распутина его приняли в Союз писателей СССР, а в 1975 году направили учиться на Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А. М. Горького, которые он успешно окончил.
Виктор Григорьевич Зиновьев родился в 1954 году. После окончания уральского государственного университета работал в районной газете Магаданской области, в настоящее время — корреспондент Магаданского областного радио. Автор двух книг — «Теплый ветер с сопок» (Магаданское книжное издательство, 1983 г.) и «Коляй — колымская душа» («Современник», 1986 г.). Участник VIII Всесоюзного совещания молодых писателей.Герои Виктора Зиновьева — рабочие люди, преобразующие суровый Колымский край, каждый со своей судьбой.
Владимир Вещунов родился в 1945 году. Окончил на Урале художественное училище и педагогический институт.Работал маляром, художником-оформителем, учителем. Живет и трудится во Владивостоке. Печатается с 1980 года, произведения публиковались в литературно-художественных сборниках.Кто не помнит, тот не живет — эта истина определяет содержание прозы Владимира Вещунова. Он достоверен в изображении сурового и вместе с тем доброго послевоенного детства, в раскрытии острых нравственных проблем семьи, сыновнего долга, ответственности человека перед будущим.«Дикий селезень» — первая книга автора.