В Калифорнию за наследством - [35]

— Конечно, не шедевр, но вполне подходяще для того, чтобы отрезать до самого основания. Объясни ему, — обращается он ко мне, — что я даю ему шанс, последний шанс!

Я перевожу дословно, как мне велит талантливый актер.

Глаза мексиканца наполняются ужасом.

— Послушайте, — обращаюсь я к нему. — У вас нет выбора, вы должны быть откровенны. Этот толстый тип исполнит все, что обещает!

— Я не могу ничего сказать, я не знаю, о ком вы говорите, слышите? Я не знаю, клянусь вам своей матерью!

— О чем он? — спрашивает Берю.

— Он клянется своей матерью, что ничего не знает.

— О! Мне не нравится это! Мама для меня святое слово!

Берю решительно, с равнодушным видом мясника, поднимает двумя пальцами плоть и готовится откромсать добрую ее половину.

Мексиканец орет с такой силой, что Берюрье накрывает его голову подушкой.

Очевидно, крики компаньона окончательно разбудили американца.

Оставьте его, он, действительно, ничего не знает, — обращается ко мне американец.

Я жестом останавливаю Толстяка.

— Если вы знаете, что он не знает, значит, вы знаете! — делаю я вывод.

Он утвердительно кивает головой.

— В таком случае, милый мой, я слушаю вас!

— Парень, о котором говорите вы, был убит Витлеем Стибурном!

— Это вы устроили разгром в его квартире?

Он понимает, что имеет дело не с дилетантом, а с прекрасно информированным человеком и поэтому не отпирается.

— Это сделали мы.

— На кого работаете?

— Я не могу этого сказать. Меня убьют!

— У вас небогатый выбор: вас убьют сейчас или чуть- чуть позже. Так что, решайте! Я понимаю, вы не хотите говорить при свидетеле. Делаем так: я задаю вам вопросы шепотом, а вы отвечаете мне, если я прав, движением своих ресниц. Вы принадлежите к уголовному миру?

Глаза его говорят мне «да».

А если он врет? Ведь он тоже может играть свою партию в этой ситуации!

Подхожу к его компаньону. Тот уже почти лишился чувств, задыхаясь под подушкой.

— Отнеси его в другую комнату, Берю. И возвращайся.

Толстяк выполняет мое распоряжение.

— Хватит отдыхать. За дело! — заявляю я, когда возвращается Берю.

В руках Толстяка снова появляется нож.

— Итак, на кого вы работаете, ты и твой товарищ?

Он отвечает не сразу. Но заметив, что его палач уже

готов приступить к исполнению своих обязанностей, торопливо шепчет.

— Синдикат уголовников!

Он предает вполголоса, как будто предательство от этого менее отвратительно.

Значит, его «коллега» не соврал мне!

Я быстро прокручиваю в мозгу полученную информацию, пытаясь найти ей место в ряду цепочки событий, произошедших с нами в этой сумасшедшей стране, чтобы понять причину такого пристального внимания к особе Мартини Фузиту, даже мертвой! И в этот момент напряженной умственной работы кто-то звонит в дверь. Иду открывать. Это наша соседка Кати! Она извелась от одиночества и испепелявшего ее желания. Она сменила свой наряд, и теперь выглядит так, как будто собирается исполнить зажигательный танец фанданго, — ей бы только хорошего партнера!

— Я пришла спросить, не хотите ли вы еще кофе?

Я отвечаю, что нам не до этого, что мы, вообще, уже собираемся ложиться спать. Но, привлеченный женским голосом, в прихожей появляется Берю.

— Чем можем мы помочь этой малышке? — интересуется Толстяк, покручивая усы.

— Она предлагает нам кофе.

— Прекрасная мысль!

— Я не могу пригласить ее в дом!

— И не надо! Мы сделаем маленькую кофейную паузу. Я уже начал уставать от умственного перенапряжения.

Он обнимает Кати за талию и выводит ее из дома.

Он прав: усталость может свалить кого угодно.

Вот Пино устроился хорошо! Он, наверное, хочет побить рекорд по сну, устроившись в мягком кресле и абсолютно позабыв о своей очень ответственной миссии. Мексиканца Берюрье перетащил в другую комнату. Иду туда. Наши пленники носят следы прессинга Берю, такое впечатление, что они оба побывали в железнодорожной катастрофе.

Американец, назвавшийся Стивом, спрашивает меня:

— Что дальше?

— Дальше? Дальше, парни, вам надо забраться в какую-нибудь дыру и сидеть там тихонько до самых своих последних дней. Могу дать совет. Ограбьте банк или ювелирную лавку, чтобы попасть в руки гражданской полиции.

— Вы думаете, что от уголовного синдиката можно скрыться в тюрьме? Очень скоро нас обнаружат повешенными в камере.

Я не успеваю ничего сказать в ответ: в комнату вплывает еще не проснувшийся Пинюш. Он идет осторожным скользящим шагом, как бы боясь смять складки на только что отутюженных брюках. Но почему он держит руки поднятыми вверх? Понимаю — в его спину упирается ствол пистолета.

Пистолет сжимает в руке мужчина, похожий на убийцу из американского вестерна. Замыкает процессию старая знакомая, я ее сразу узнал, та самая, которая ушла по-английски от нас в Морбак Сити. Вот так встреча!

— К стене! — приказывает она мне и Пино.

— Ничего не остается делать, как повиноваться.

— Хэлло, мисс Бюли! — подает голос американец. — Вы вовремя появились! Вы только посмотрите, мисс Бюли, что эти подонки сделали с нами! Они пытались расколоть нас!

— А вы?

— Вы же знаете нас, мисс Бюли! — с укором отвечает мексиканец.

Она улыбается и достает из кармана хромированный прибор.

— Ты забыл о моем передатчике. Я почти час просидела за рулем, недалеко от дома, ожидая Бюрки.