Тайный советник покачал головой.
— В том и дело, что на полигон просто так не попадешь. Вход по спецпропускам. Предприятие-то опасное. Утилизация по строгим протоколам, все учитывается и записывается.
— Да в жизни не поверю, что сотрудники не левачат! — возмутился я. — Наверняка есть способ что-то утащить и незаметно пронести.
— Возможно, но, насколько мне известно, контроль там строгий. Досмотр на входе и выходе. Не исключаю, что пожар могли устроить дистанционно, чтобы отвлечь сотрудников и незаметно пробраться. И судя по краткому описанию видео с камер контроля, что прислали Алексееву, именно так и произошло — наших воров-пироманов сразу не засекли. А когда один из охранников заметил, было поздно.
— Ну да, — рассеянно кивнул я, перечитывая служебку. — Не мне учить вас работать, но надо бы понять, почему все произошло именно тогда, когда произошло. Есть у меня одна мысль…
Я поделился с Корфом информацией о заказе от князя Воронцова. Предположил, что могла быть утечка — мы не кричали на каждом углу, но и не особенно скрывали заказчика. А партия была большая. И если предположить, что кто-то очень захотел подмочить реноме нашей семьи, то он выбрал очень удачный момент.
Выслушав меня, Корф забрал папку.
— Версия выглядит правдоподобно. Завтра направим группу к вам на пруды — запишут показания, возьмут образцы. Уже придумали, как выкручиваться?
— Ага.
— Это хорошо. Потому что я привлекаю тебя к этому делу. Не только как потерпевшего, но и как помощника. Главный в группе — уже знакомый тебе Бестужев. Насколько я понял, в прошлый раз вы сработались.
Это радовало. Гавриил Петрович мне нравился, хотя и казалось странным, что дознавателя его профиля поставили на эту историю. Если исключить эмоции, то ничего глобального толком не случилось. Хотя могло.
— Прекрасно. Я свяжусь с ним, — ответил я.
— И еще. Я обязан задать этот вопрос.
— М?
— Есть ли персоны, которых ваша семья может подозревать? Конкуренты, враги… Сам знаешь.
Ну, исходя из недавних событий вариант напрашивался сам собой.
— Денисов? — криво улыбнулся я. — Он боевик, хорошо работает с огнем. Менталка у него слабая, да и голова дырявая, но для такой задачи ментал и не нужен. А уж нанять помощников он мог без проблем. Да и мотив имеется — он у нас нынче злопамятным заделался, а тут еще и газеты раструбили о дуэли…
Так-то все сходилось. Но уж слишком очевидным мне казался этот вариант. Хотя у проигравшего Костика был железобетонный повод отомстить всей моей семье. Но ведь он должен был понимать, что после дуэли сразу подумают на него.
— Проверим, — ответил Корф.
И в этот момент в кабинет без стука ворвался Алексеев.
— Прошу прощения, господа! — запыхавшись от бега, протараторил помощник и взмахнул перед нами стопкой листов. — Пришли стоп-кадры из системы слежения из Всеволожска и фотографии места.
— Показывай, — велел Пистолетыч.
Алексеев бросил на меня неловкий взгляд и замялся.
— Ваше превосходительство… Здесь есть небольшая закавыка…
— Давай сюда, чтоб тебя! — терял терпение Корф и почти с силой вырвал листы из рук помощника. Пролистав пару, он с удивлением взглянул на меня. — Алексеев, выйди, пожалуйста. Сейчас же.
Помощник с видом “я же говорил” шустро покинул кабинет и плотно закрыл за собой дверь. Корф выложил предо мной несколько листов и перевернул их так, чтобы я мог как следует все рассмотреть. Качество было отвратительным, но даже этого хватило, чтобы душа на миг ушла в пятки.
— Как это понимать, Михаил? — стальным голосом спросил тайный советник.
Я же глядел на фотографии и не мог понять, как это вообще было возможно.
На изображении был… я. Или некто, кто настолько хотел походить на меня, что оставил на месте пожара слегка обугленную брошь с родовым гербом Соколовых.
— Что за чертовщина? — едва слышно выдохнул я и снова уставился на фотографии. — Это невозможно!
Корф мгновенно перешел в режим ищейки. Деликатность, с которой он драл меня за все провинности в последние полчаса, быстро сменилась безжалостным холодом.
Я поднял глаза на шефа.
— Ваше превосходительство, это был не я. Готов поклясться чем угодно.
Под ложечкой предательски засосало, а по хребту пробежал мерзкий холодок нехорошего предчувствия. Корф выжидающе на меня глядел, явно ожидая каких-то предположений и оправданий. Но как я мог заставить его мне поверить? Разве что…
Я закатал рукав и вытянул руку на столе.
— Считайте мои воспоминания. Залезьте в голову, ройтесь там сколько нужно. В ночь, когда подожгли полигон и отравили рыбу, я был дома, в Ириновке. Устал как собака, много спал, — я подвинул раскрытую ладонь ближе. — Я снял все защиты, кроме природной. Пожалуйста, считайте меня.
Вальтер Макарович смерил меня тяжелым взглядом и потянулся к сигаретам. Закурив, он оценивающе уставился на мою руку.
— Ты довольно талантлив в ментальном искусстве, Михаил. Возможно, настолько, что можешь самостоятельно заменять воспоминания.
— А вы гораздо опытнее меня и сможете разглядеть даже малозаметные швы. Я отдаюсь на вашу милость, Вальтер Макарович. И готов сделать что угодно, чтобы доказать свою невиновность. Да и зачем бы мне проворачивать всю эту махинацию? Ведь я, как наследник рода Соколовых, пострадал от произошедшего даже сильнее сестры. Моя семья сделала очень большую ставку на рыбное хозяйство. Это было вложение в наше будущее.
