В интересах государства. Величие - [2]

— Император серьезно ранен. Ему оказали первую помощь, но рана была нанесена оружием из Андомской стали. Вы, должно быть, знаете, что это очень серьезно.

— Проклятье… — я поднял глаза на собеседника. — Насколько все плохо?

— Прямо сейчас Его Императорское Величество перевозят в Константинополь. Есть надежда, что они успеют добраться. Тогда сила Великого Околка сможет помочь государю, и мы избежим худшего. — Игнатьев снова оглянулся. — Рану также нанесли и цесаревичу, но, по моим данным, ему досталось не так крепко. Остальные отделались легкими повреждениями и не нуждаются в особой помощи.

Я нервно сглотнул слюну.

— Когда ожидаем?

— Совсем скоро. В течение часа. Именно поэтому мы здесь так шустро все прибираем. Не думаю, что выздоровлению государя поспособствует этот… пейзаж.

Я покосился на мешки с телами, следы крови, мусор и обломки. Согласен, не самая приятная картина. Особенно то, что стало с Великим князем.

— Что требуется от меня? — спросил я.

Игнатьев устало вздохнул.

— Мой петропольский коллега Корф весьма лестно отзывался о ваших способностях, Михаил Николаевич. Мне известно, что вы… скажем деликатно, в гораздо меньшей степени зависите от Осколков и Благодати. По этой причине, а также потому, что вы ни разу не дали повода сомневаться в вашей верности государю и государству, я прошу вас на время сменить задачу и обеспечить безопасность императорской фамилии в Константинополе. Хотя бы до того момента, как прояснится ситуация с императором и Осколками.

Ничего себе предложение! Да только, кажется, Игнатьев не совсем понимал, что меня несколькими часами ранее выжали, как лимон в заводской столовой.

— Но я точно так же уязвим перед проклятым оружием, — возразил я.

— И все же у вас больше шансов выстоять и помешать недругам. Особенно когда потенциал Великого Осколка значительно растрачен. Нужна подстраховка, и я прошу вас оказать эту услугу.

Я прислонился к стене. Да уж, милый расклад. Нет, желание перестраховаться очевидно. Особенно сейчас, когда уже окончательно непонятно, кому можно доверять, а кому — нет. Но и я был не в лучшей форме. Пришлось взять из Источника слишком много, и эта энергия будет восстанавливаться неделями, месяцами, а то и годами. Впрочем, Благодать восстановится куда быстрее, а это уже что-то.

— Я согласен, Федор Викторович, — отозвался я. — Но раз уж мы заговорили о подстраховке, но и я намерен подстелить соломку. Мне нужны помощники. Нужен Денисов — он хороший боевик и надежный государев слуга. И мне нужна Ирина фон Штофф. По крайней мере, в Константинополе.

Игнатьев кивнул.

— Считайте, они уже ваши. Документы подготовим задним числом, сейчас не до этого. И еще, Михаил Николаевич… — зам замялся и покосился на работавшую с Осколком Ирину. — Я ведь верно понимаю, что теперь ее благородие…

— Вы понимаете все верно, но я бы не советовал вам произносить это вслух, — я многозначительно приподнял брови. — Секреты царствующей фамилии надлежит охранять особенно строго.

— Конечно, ваше сиятельство. Поэтому сегодняшний визит государя и его семьи должен остаться в тайне. Уязвимость императора показывать нельзя. Никому. И я рад, что вы распорядились сделать госпожу Штофф частью своей команды. Кровь к крови.

* * *

— Осторожнее!

Я обернулся на грохот со стороны спуска в подземелье. Денисов подскочил, готовясь помогать, а Ира подошла к артефакту.

— Надеюсь, еще не поздно.

— Сейчас увидим.

В два прыжка мы с Костей оказались возле лестницы, готовясь помогать. Судя по топоту, к нам в подвал заявилась целая делегация: я слышал стук женских каблуков, шарканье и бормотание носильщиков…

Наконец они вышли на свет.

Императора тащили на носилках — простеньких, какими комплектуют кареты «скорой помощи». И несли дочери и супруга. Жуткое зрелище — перемазанные грязью, пылью и кровью женщины, чьи головы привыкли носить венцы и короны, сейчас несли собственного Патриарха к последнему шансу на спасение.

Цесаревич — бледный, мрачный и явно напуганный, шел, опираясь на руку Корфа. Матильды с ними не было, и хорошо — не хватало еще разборок Штоффов.

Когда они спустились, государь приподнял голову и тепло мне улыбнулся.

— Михаил… Николаевич, это ведь вы? — прошептал он. — Мне ужасно неловко, что наша встреча состоялась при таких обстоятельствах.

— Отец, не тратьте силы на разговоры, — шикнула на него старшая из дочерей, но ее голос едва не сорвался на плач. — Молю, не тратьте.

Ирина обернулась и поклонилась.

— Пожалуйста, поднесите государя как можно ближе к артефакту. Положите прямо у подножия. Я сделаю все остальное.

По глазам подруги я видел, что сейчас она молила всех богов о том, чтобы успеть помочь. Уверен, она не желала получить такую силу, не хотела контролировать то, что ей не принадлежало. Такова уж Ирка — и не помыслит о том, чтобы взять чужое.

Женщины послушались — опустили носилки у самого постамента. Императрица украдкой вытерла слезу. Не сдержалась.

— Пожалуйста, отступите на несколько шагов. Особенно те, кто не связан кровью, — распорядилась Ира. — Нет времени на тонкую работу, а сила может вас обжечь.

— Я не отойду ни на шаг, — заявила императрица, но дочерям велела отойти. — Мы венчаны, мы будем вместе во всех радостях и испытаниях. Делай, что должна, дитя.