В Хангай за огненным камнем - [60]

Партия «Цветные камни», возглавляемая Тумуром, выехала в поле одной из первых — в начале мая. На сей раз, проезжая по извилистым дорогам Хангая, мне удалось заглянуть в одну из его достопримечательностей — Каракорум. Каракорум (монголы его зовут Хархорин) — небольшой белоснежный поселок на реке Орхон. А рядом с новым Хархорином, в каких-нибудь сотнях метров, — старый город, ушедший в землю.

Знаменитая столица монгольских ханов была разрушена и сожжена до основания в 1380 г. войсками Минской династии. От сказочно прекрасного некогда города остались одни курганы, изборожденные многочисленными ямами и рвами археологических раскопок, да гранитная черепаха весом в несколько тонн. На каменной спине черепахи выдолблено чашеобразное углубление, в которое вложены мелкие монетки, ленточки, разноцветные камешки — это приношения стражу священного города. Я тоже, не удержавшись, кладу в нее свою скромную лепту. Много повидала на своем долгом веку эта немая представительница древней истории. При ней наступил расцвет Каракорума, возникшего в XIII в. после завоевательных походов монгольских ханов.

В Каракоруме побывали многие европейцы, оставившие свои описания единственного тогда монгольского города. Фламандец Вильгельм Рубрук, посетивший Каракорум в 1253 г., восторженно описывает большой дворец «Тысячи спокойствия» Мункэхана, одним из достопримечательностей которого было дерево-фонтан. Его соорудил из чистого серебра искусный французский мастер. По свидетельству Рубрука, у основания дерева сидели четыре серебряных льва, изрыгавших из пасти кобылье молоко. Ствол же дерева обвивали четыре золотых змея, из пасти которых в чаши лилось вино, кумыс, гал (напиток из меда) и рисовое пиво. А вершину чудо-дерева венчал золотой ангел с серебряной трубой. Возвратившись из грабительских походов, монгольские ханы устраивали возле этого «питейного дерева» грандиозные пиршества.

Богиня Тара. Бронза. Уменьшено в 2 раза.

Есть в описаниях европейских путешественников и упоминания о русских мастерах, живших в Каракоруме. Так, Плано Карпини пишет об одном из них по имени Косьма, «бывшем золотых дел мастером у императора и очень им любимым».

В Каракоруме трудились лучшие мастера-ювелиры, кузнецы, оружейники, вывезенные монгольскими ханами из разных стран, — русские, французы, армяне, персы, индусы, китайцы, что подтверждается археологическими раскопками.

На месте разрушенного Каракорума в XVI в. по велению Абатайхана был построен укрепленный буддийский монастырь Эрдэнэ-дзу, который сохранился и поныне. Теперь здесь музей, и мы в сопровождении гида знакомимся с этим религиозным центром старой Монголии.

Монгольская ритуальная маска.

Снаружи монастырь обнесен крепостной стеной с монументальными белыми башнями — субурганами. Субурган — сооружение ступенчатой формы, оканчивающееся золоченым шпилем, которое ставили на могилах знатных лам и ханов. На просторном дворе монастыря сохранились храмы. Они сверкают на солнце золочеными крышами пагод, выкрашенных в красные, синие и зеленые цвета. Внутри храмов — полумрак, и в нем проступают златоликие боги-бурханы: множество бурханов разных рангов и размеров. Посреди, как и положено, — главная статуя Будды с застывшей на золотом лице улыбкой, а по бокам от него — бурхан правосудия и бурхан медицины. Воздух напоен благовониями. Тишина нарушается лишь тихим и мелодичным звоном колокольчиков, подвешенных к крышам храмов. Посетителя невольно охватывает странное ощущение нереальности, отрешенности, словно он попал в давно минувшие века. И вдруг эту сказочную тишину прорезают стрекочущие звуки мотоцикла. Это уже голос настоящего времени, так близко подошедшего к древности.

И снова Шаварын-царам. Через неделю геологи-самоцветчики открыли там второй полевой сезон. Место для лагеря выбрали прежнее, на правом берегу Нарын-гола, в устье того пиропового ручья, который привел к Шаварын-цараму. Поставили на высокой речной террасе юрты, оборудовали на реке бутары для промывки проб, и застучали в Солнечной долине топоры. Это начали возводить первый деревянный дом — основу будущего поселка будущей Хангайской экспедиции.

Деятельный и импульсивный Тумур, не терявший ни при каких обстоятельствах оптимизма и юмора, поспевал без надрыва делать все необходимое: обеспечивать бесперебойную работу автотранспорта, доставляющего проходческие бригады к Шаварын-цараму и обратно в лагерь, снабжать партию свежим мясом и молоком (а иногда кумысом), руководить строительством и обработкой привозимых с участка проб.

Мы с Намсараем все дни проводили на Шаварын-цараме. Там во всю кипела работа: проходчики копали шурфы по россыпи, а на ее поверхности уже призывно желтели отвалы шурфов, скрывающие в себе драгоценные камни. Из них отбирались так называемые мелкообъемные пробы (по 0.5–1 м³), которые отправлялись на машинах в лагерь. На берегу Нарын-гола пробы промывались в бутарах до получения пестроцветного минерального концентрата, из которого извлекались драгоценные компоненты: пироп, хризолит и лунный камень. Их раздельно взвешивали, описывали, скрупулезно оформляли документацию, а затем подсчитывали содержание самоцветов в каждой пройденной выработке. Результаты радовали и заставляли забывать о леденящих ветрах и липкой грязи, с трудом отпускающей из своих объятий.